Полдень XXI век, 2010, № 10
Шрифт:
Мгновенная вспышка гордости: «Мой сын! Не растерялся, запомнил важное…»
— Винни… у тебя есть список игроков? Победителей этой вашей игры?
— В Кубе-онлайн? Конечно, да у них и на сайте ники вывешивают.
— А настоящие имена?
— Ну пап… Ну, я могу добраться, только я тебе этого не показывал.
— Винни!
Корти осторожно прижал сына к себе. Тот завозился, пристраивая комм, засопел.
— Вот они. Нынешний тур — черт, я же вылечу теперь, жалко. Предыдущий, и старые еще.
Джон почти без удивления прочел имена всех трех жертв. Каждый из них входил в вожделенную
— Винни, мне нужно ехать.
— Пап. Ты… меня извини.
Корти потрепал его по голове.
— Но ты учти, я все равно…
— Потом поговорим.
— Ты хочешь сказать, он убивал ради игры?
— Ради победы, шеф. Устранял конкурентов.
— И для этого продавал специальные патроны для шкафов-убийц? Тумбочек? Он мог запрограммировать что угодно, а мы об этом не узнаем, пока не получим очередной труп?
Корти угрюмо кивает. Призраки зубастого кресла и зеркала-гарроты будут еще долго преследовать его.
— Я хотел бы сам произвести арест, шеф. Мой жетон…
— Арест? — шеф выглядит искренне удивленным. — Никакого ареста. Молодец, что вычислил психа, а дальше пусть с ним разбирается Черный куб. Это их дело.
— Их дело? Я не слышал, чтобы они делали работу полиции.
— Ну… — шеф поднимает глаза к потолку. — У них, видимо, свой интерес. Думаю, они возьмут его на работу — в закрытый отдел. Он же специалист, профессионал.
Корти кажется, что он ослышался.
— Шеф, этот урод программировал мебель на убийство, а они дадут ему карт-бланш? Мой сын попал в больницу!
— Да-да, жаль, что так получилось с твоим сыном, но у нас есть вышестоящее начальство… Это теперь не наше дело.
У Джона кожа на скулах натягивается так, что вот-вот порвется.
— Это мое дело, шеф.
— Успокойтесь, Корти.
— Если вы не отдадите приказ об аресте, я все равно до него доберусь.
— Даже не вздумайте. Вам мало дисциплинарных взысканий? Так будете уволены. Без пенсии!
Корти уже в дверях. Он оборачивается и переспрашивает с хищной усмешкой:
— Уволен, говорите?
— Корти! — кричит шеф ему в спину, пытается вскочить, но застревает между столом и стулом. Торопливо набирает вызов на комме. — Корти! Вернись, идиот!
«Вызов не может быть установлен…»
— Сукин ты сын!
Пушер от удара летит наземь, опрокидывая столики с выложенными на них напильниками, сверлами, пассатижами и пильными дисками.
— Самый умный, да? — и в морду ему, с выкаченными глазами! Так, чтобы умылся кровью, каналья! — Вставай, трус, дерись как мужчина!
Продавцы давно разбежались. А как тут не спрятаться, когда посреди маленького рынка бушует двухметровый демон, грозя разнести все и вся. И хорошо! Когда нет свидетелей, это — хорошо.
— Бери нож, давай! Дерись! Или ты можешь убивать только исподтишка, мразь?
Нет, валяющийся сломанной куклой на заплеванной земле парень не хочет драться, он плачет, он в ужасе. Плевать! Корти вынимает из кармана куртки
Этот трусливый убийца просит о пощаде?
Умоляет?..
Плевать!
Выстрел! Эхо бьется между стенами. А на грязном асфальте плачет, размазывая грязь вперемешку со слезами, так и не повзрослевший подросток, спутавший игру и жизнь. Решивший, что ради победы позволено все. И теперь узнавший, что и он тоже смертен.
Пистолет в руках Джона Корти не дрожит. Дуло смотрит точно в голову парню, убившему троих, напавшему на его сына, покушавшемуся на его женщину. Мастер Джон смотрит на мразь у своих ног, сплевывает и несколькими заученными движениями превращает пистолет в груду деталей. Швыряет их в кучу перевернутых столиков, разворачивается и идет между рядами.
А с улицы навстречу ему выбегают бравые ребята, затянутые с униформу со значком черного куба на шевроне.
Полицейский Джон Корти по прозвищу папа Карло укрепил деталь на верстаке. Его всегда успокаивала работа с деревом. «Раненый сын, взбесившееся зеркало, презрение Клариссы и недовольный взгляд отца с фотографии — как все это выкинуть из головы?» Мастер Джон в несколько взмахов зензубеля доработал шип, примерил его к стойкам рамы «всухую» — все в порядке, никакой щели. Осталось чуть подрезать, вывести фаски, отшлифовать и — можно ставить на клей.
Джон потянулся поставить рубанок на место и, конечно же, по закону подлости, задел плечом полку. «Ах, ты!..» Но — ругайся, не ругайся, а в комнате на одиннадцать метров особенно не развернешься. «Разве что мультимебель…» — Джон усмехнулся и запустил пилу. «Amore, amore a prima, a prima vista!..» Мастер слышал арию инструмента и начал подпевать: «Un bel giorno…»
Он не видел, как тумбочка красного дерева, стоявшая в углу, шевельнулась. Сперва неуверенно, а затем все тверже переставляя ножки-лапы, она стала пробираться вдоль стены комнаты, заходя к мастеру со спины.
Натан Блай
Реверс
— Пятнадцатый вышел! — повар положил на стол, заваленный полными пакетами, еще один и поспешно ушел на кухню. На смену серому утру 14 февраля приходил не менее серый вечер, а небольшой ресторан доставки «Самурай» [1] уже начал превращаться в местное представительство ада на Земле. Разрывались от звонков все три телефона, с кухни несло специями и волнами шел жар, диспетчеры собирали деньги у курьеров-водителей, которые суетливо вываливали на стол смятые купюры из карманов.
1
Все названия фирм, улиц, событий вымышлены автором. Все совпадения случайны.