Полдень, XXI век (май 2011)
Шрифт:
Обе женщины приглашали зайти в комнату, где был накрыт стол, а на столе стояли пироги и бутылки.
– Хорошо подготовились, – заметил Пирошников.
– Стараемся, – ответил Геннадий.
Юлька въехала в комнату, от пирогов отказалась, но вынула из сумочки записную книжку и приготовилась писать.
– Жалобы есть? – спросила она.
Женщины испуганно замотали головами. Все пятеро детей повторили их движение.
– Вы не должны бояться. Администрация за жалобы не наказывает, – объяснила Юлька
Она намеревалась также произвести перепись, но Геннадий сказал, что это лишнее. Все данные жильцов зафиксированы в домовой книге.
– Сколько платите за квартиры? – поинтересовался Пирошников.
– Ничего не платим. Хозяйка сказала, что полгода можно не платить. Пока не обживемся.
– А кто хозяйка? – спросил Пирошников.
Геннадий удивленно посмотрел на шефа: будто не знает.
Женщины засуетились.
– Сейчас, сейчас…
Дагестанка нашла какие-то бумажки, по всей видимости, это был договор аренды, и прочитала по складам:
– Пи-рош-ни-ко-ва… Серафима Степановна.
Пирошников только головой покрутил.
– Ну, дает…
– А чего делать-то было? Вам она не велела говорить, а договор-то на эту площадь на вас оформлен… Ну, подписалась как жена… – принялся вполголоса торопливо объяснять Геннадий. – А что, нельзя было? – испуганно закончил он.
– Ладно, после разберемся… А где же ваши мужья? – снова обратился он к женщинам.
– Работают. Здесь же, повыше.
– На втором этаже они работают, – сказал Геннадий. – Мы их еще увидим.
– Может, выпьете по рюмочке? – робко спросила русская хозяйка.
– Мы на работе! – строго сказала Юлька.
Комиссия покинула бывшие владения Пирошникова и направилась дальше. Пирошников успел, правда, постучать в дверь к Дине, откуда выглянуло совсем другое, но несомненно армянское женское лицо, которое объяснило, что Дина Рубеновна ее тетка и позволила ей здесь жить. Сама же уехала неизвестно куда.
– Нам известно, – тихо проговорил Геннадий на ухо Пирошникову.
Дальнейшее продвижение по коридору практически не явило неожиданностей, кроме двух-трех случаев, когда на месте бывших домочадцев жили их родственники, а сами домочадцы переместились на третий или четвертый этажи этого же здания. То есть, просто улучшили жилплощадь.
Остальные жили там же, где и прежде. Что они сделали со своими сертификатами, пока оставалось неясным.
Наконец комиссия достигла лаборатории аспиранта Браткевича. Пирошников постучал.
– Входите! – раздался голос Максима.
Пирошников распахнул дверь, и комиссия застыла на пороге, пораженная невиданной картиной.
Аспирант с пультом в руках стоял у раскрытой двери в следующую пустую комнату с кроватью, и сквозь проем этой двери было видно парящего в воздухе юношу Августа со взором вовсе не горящим, а просветленно-задумчивым.
Максим
И тогда Юлька, нажав на свои колеса, бодро въехала в лабораторию и, никого не спрашивая, прямиком вкатилась в комнату, где летал Август. Там она по инерции продолжила движение, не в силах остановиться, ибо для остановки требовалась сила трения, а она, как известно, исчезает, если нет тяжести. В результате коляска Юльки ударилась о железную, привинченную к полу кровать, а Юлька вылетела из нее головою вперед и совершила в воздухе сальто…
– Ах! – вырвалось у всех разом.
…Но не упала, а продолжала полет, совершая кульбиты, пока Август не схватил ее за руку, и они вместе кое-как остановили вращение и стали парить под потолком с совершенно счастливыми лицами.
– Хорош. Хватит, – наконец скомандовал Пирошников. – Опускай их. Майна!
Максим нажал кнопку, и летунов плавно притянуло к полу. Август подкатил коляску и, подняв Юльку, усадил и пристегнул.
Вид у Юльки был совершенно ошалелый. Она никак не могла придти в себя.
– Еще хочу… Всегда… – шептала она.
– Успеем, – твердо сказал Пирошников. – Когда эффект возобновился? – спросил он Максима.
– Сегодня утром. Как Август пришел… И вы пришли тоже, – поспешно добавил он.
– Тоже, да… Тоже… Мы тоже пахали, – сказал Пирошников. – Что ж, поздравляю… Август, нам надо встретиться, запиши телефон, договоримся… Надо решать с Плывуном.
Август с готовностью вытащил свой мобильник, кивнул.
– Да, сэнсей. Позвоню обязательно.
Пирошников повернулся и зашагал по коридору. Геннадий догнал его и тихо сообщил, что в «Приюте домочадца» дожидается Подземная Рада.
– Зачем? – спросил Пирошников.
– Хотят поговорить.
– Не о чем мне пока говорить. Дом посмотрю, тогда и поговорим…
На минус втором этаже, как выяснилось, было общежитие гастарбайтеров. Здесь жили, в основном, мужчины – таджики и узбеки, работавшие в доме или окрестностях на всякого рода физических работах: дворниками, подсобниками, мусорщиками, мойщиками машин. Сейчас большинство тоже было на работе, кто-то отсыпался, в одной из комнат шестеро узбеков, сгрудившись вокруг огромного медного казана, ели руками плов.
Увидев комиссию, они радушно замахали руками с жирными пальцами, галдя что-то по-своему и приглашая присоединиться.
– Ложки и вилки! Нужно есть ложками и вилками! – пыталась втолковать им Юлька.
Они кивали, смеялись.
– По-русски никто почти не говорит, – посетовал Геннадий.
– Договор с нами заключили? – спросил Пирошников.
– Нет. Субаренда, – сказал Геннадий.
– А кто владелец?
– Гусарский, помните? Директор филиала банка…
– Как же, как же… – сказал Пирошников.