Полет Цикады
Шрифт:
– Какой проступок совершил Хон? Ну-ка, объяснись!
– Он подверг опасности…
– Он выполнял мой приказ! Что следует за непослушанием? Может, и мне напомнишь, каким правилам я обязана подчиняться?
– Наири сама создает законы, – склонился Тайкан. – Я молю о прощении.
– Пошли за Хоном. И садись к столу – мне надоело есть в одиночестве.
***
Важное дело, которое мешало адъютанту явиться на зов, тут же исчезло. Анна выразительно посмотрела на синяк, расплывающийся на скуле юноши, и хмыкнула:
– Командир лично
Тайкан тут же закашлялся и уткнулся в чашку с водой. Анна постучала его по спине:
– Не волнуйся, ты мне нужен живым. Как и все мои телохранители. Так какие у нас планы?
– Все к удовольствию Наири, – Тайкан спрятался за традиционной формулой.
– К моему удовольствию, говоришь? – хмыкнула Анна.
Она больше не могла сидеть без дела. Стоило оказаться наедине со своими мыслями, как накатывала тоска, и токсикоз казался невыносимым. По привычке Анна убежала в работу.
Лечебницы такого же масштаба, как в столице, она открыть не могла. Зато небольшой кабинет – вполне. Для этого Анна присмотрела небольшой хозяйственный домик на границе храмового сада. Сруб с окнами, затянутыми слюдой, три небольшие, теплые комнаты – половину среднего помещения занимала печка. От неё тянулись глиняные трубы.
– Зимой здесь можно ходить совсем голым, – доложил садовник, который и следил за домиком.
– Прекрасно! Есть и приемная, и кабинет, и даже операционная! – радовалась Анна и не видела, как мрачнел Тайкан.
На его голову свалилась новая проблема: Наири могла загнать себя работой, она не знала меры. К тому же очередная задумка госпожи грозила истощить её личных магов. А значит, надо было срочно отправлять гонца к Эйру.
Единственное, чего сумел добиться Тайкан, это того, что Наири не будет работать весь день, а оставит время на отдых. И не пару часов перед сном! Для наглядности и соблюдения договоренности ему пришлось даже составить режим дня для упрямой госпожи.
Анна билась за каждую минуту так, словно она из неё жизнь вытягивала. Но у Тайкана неожиданно появился союзник: в кои-то веки Хон выступил против Наири:
– Госпожа! Подумайте о ребенке! Переутомление скажется прежде всего на нем!
– Прежде всего на нем скажется мое дурное настроение! Разве вы не в курсе, что мать должна быть счастлива, тогда и малыш родится здоровым?
– И все же…
Переговоры и уговоры выматывали, как планирование военной операции. За каждую уступку Анна требовала преференций, послаблений то в одном, то в другом… Так, пришлось отказаться даже от ежедневных явлений Наири местным жителям. Им дозволялось приходить в Харм Севера, однако Наири не восседала на резном ложе, и прана не благословила этот край. К счастью той, что выплеснулась в столице, хватало с лихвой.
Также Анна запретила собирать гарем:
– Я знаю, что везде, кроме Храма Белых Облаков, мужчины живут временно, только для того, чтобы получить прану и передать своим невестам. Однако сейчас я не в том положении, чтобы идти им навстречу.
Самым же кошмарным условием для Тайкана оказалось требование предоставить свободные прогулки без охраны. На этом моменте рораги и Наири сцепились намертво.
– Я не могу выполнить вашу просьбу!
– Это не просьба, это приказ!
Анна проклинала себя за упрямство, не понимала, почему так настаивает на этих прогулках. Она знала, чем грозит появление без охраны здесь, вне стен столицы… И все же требовала своего:
– Или прогулки, или больница! Большая! Полноценная! Со стационаром!
Тайкан уже неплохо разбирался в терминологии земных врачей и представлял, чего хочет Наири. Это казалось невозможным – в короткие сроки возвести капитальные строения, набрать целителей, подготовить магов… Но и отпустить Наири одну тоже было невозможно!
– Будет вам больница! – не выдержал наконец Тайкан. – Только надо связаться с его величеством и доложить…
– Не держи меня за дуру! – Анне словно вожжа под хвост попала. – Я что, не знаю, что вы сейчас начнете гонцов туда-сюда гонять, дождетесь осени, когда мне уезжать будет пора, а потом спустите все на тормозах! Мол, родит, не до больницы будет? Ну уж нет!
Тайкан чувствовал, что сходит с ума. Даже его бесконечное терпение подходило к концу, и однажды он не сдержался:
– Все к удовольствию Наири! – ехидно поклонился и впился взглядом в широко распахнутые от удивления глаза Анны. – Но при этом Наири не следует забывать, что если она погибнет или попадет в плен, то эта фраза лишится смысла! Просто потому, что Эстрайя погибнет, и мы не сможем выполнять соглашение дальше.
– Поэтому вы решили нарушить его сейчас?
– Ради блага Наири и своей страны – да!
Анна опешила. Ей вдруг померещилось, что перед ней не Тайкан, нет. Показалось, что это Эйр говорит то, что наболело за много лет. Выплескивает свою боль, свое раздражение и… ненависть.
И она кинулась прочь. Так быстро, что Тайкан не сразу понял, что случилось. А Анна выскочила на улицу и бросилась бежать. На глаза попался оседланный конь.
Верховые прогулки не прошли даром. Взлететь на спину шарахнувшегося животного не касаясь стремян оказалось легко. Гораздо легче, чем сдержать слезы.
Мелькнули и исчезли корабельные сосны. Из-под копыт полетели куски лишайника, и подковы выбили из камней частую дробь. Анна вцепилась в гриву и не позволяла коню замедлить бег. Она задыхалась от плача, но успокаивала себя, что это ветер хлещет по лицу, вызывая слезы.
Гранитные валуны стали встречаться все чаще. Между ними нежными подростками застыли молодые ели. А дальше… Темно-зеленые лапы закрыли солнце, в этом царстве хвойного леса ему не было места.
Сумрак слегка отрезвил. Анна натянула повод, сдерживая безумный бег. Конь захрипел, роняя с губ пену. И завизжал, чуя опасность.