Полет дракона

Когда легенда превращается в легенду? Почему миф становится мифом? Сколько веков должно пройти, чтобы полузабытые события преобразились в сказку? И почему некоторые факты так и остаются бесспорными, тогда как достоверность других подвергается сомнению, если они, вообще, не ветшают и не стираются в памяти?

Ракбет, в созвездии Стрельца, был жёлтой звездой класса G. В его систему

входило пять планет и ещё одна, блуждающая — захваченная и связанная узами тяготения в последние тысячелетия. Третья планета системы имела атмосферу, воздухом которой мог дышать человек, достаточно воды, которую он мог пить, и силу притяжения, позволявшую ему уверенно стоять и ходить на своих ногах. Люди открыли и быстро колонизировали её: так они поступали с каждым, пригодным для жизни миром. Но затем — то ли по забывчивости, то ли в результате крушения империи (причину колонисты так и не узнали, и в конце концов это перестало их занимать) — колонии предоставили самим себе.

Когда люди впервые высадились на третьей планете Ракбета и назвали её Перном, они почти не обратили внимания на пришлую планету, двигавшуюся вокруг вновь обретённой звезды по вытянутой и неустойчивой эллиптической орбите. Сменилось несколько поколений, и люди вовсе забыли о её существовании. Однако траектория космической скиталицы пролегала так, что та один раз в двести земных лет вплотную приближалась к Перну.

При благоприятных обстоятельствах и достаточно малом расстоянии между мирами — а так случалось почти всегда — развившаяся на пришлой планете жизнь пыталась пробиться сквозь космическую брешь и перебраться на более гостеприимный Перн.

Ненадёжная связь с Землёй оборвалась как раз тогда, когда развернулась отчаянная борьба с этой угрозой, низвергавшейся, подобно серебряным Нитям, с небес Перна. С каждым последующим поколением память о родине уходила из перинитской истории: сначала эти воспоминания превратились в миф, затем они были преданы забвению.

В поисках защиты от вторжения смертоносных Нитей, периниты, с присущей их земным предкам изобретательностью, приручили уникальный вид фауны Перна. Людей, способных ж тесному эмоциональному контакту, — а некоторые из них обладали и врождёнными телепатическими способностями, стали обучать обращению с необычными животными, способность которых к телепортации в жестокой войне за очищение Перна от Нитей была бесценным качеством.

Крылатые, длиннохвостые, огнедышащие драконы (название это было заимствовано из сохранившейся в памяти земной легенды), их наездники, воспитывавшиеся отдельно от остальных перинитов, угроза, с которой они сражались, — все это легло в основу множества новых легенд и мифов. Но вот Перн избавился от грозной опасности и жизнь вошла в более тихое и спокойное русло. И, как не раз случалось и в земной истории, к легендам стали относиться с сомнением, а наследники прежних героев впали в немилость…

Лесса проснулась от холода, но не того — привычного,

исходившего от вечно сырых каменных стен. Это был холод предчувствия опасности, беды худшей, чем та, что десять Оборотов тому назад загнала её, всхлипывающую от ужаса, в зловонное логово стража порога.

Пытаясь собраться с мыслями, она неподвижно лежала на соломе во тьме сыроварни, служившей спальней и ей, и другим работавшим на кухне женщинам. Зловещее предчувствие ощущалось сильнее, чем когда-либо прежде. Лесса, сосредоточиваясь, коснулась сознания стража, кругами ползавшего по внутреннему двору. Натянутая цепь выдавала беспокойство зверя, но в предрассветных сумерках он не замечал ничего такого, что могло бы послужить поводом для тревоги.

Свернувшись калачиком и крепко обхватив плечи руками, Лесса попыталась снять напряжение. Постепенно, расслабляя мускул за мускулом, она старалась распознать ту непонятную угрозу, которая разбудила её, но не встревожила чуткого стража.

Видимо, опасность находилась где-то за стенами холда Руат. Во всяком случае, её не было на опоясывающей холд защитной полосе, выложенной каменными плитами, между которыми, сквозь старую кладку, пробивались упорные ростки молодой травы. Зелень эта свидетельствовала об упадке холда, камни которого в прежние времена славились завидной чистотой. Опасность не исходила и со стороны заброшенной мощёной дороги, ведущей в долину, вряд ли она притаилась в каменоломнях или мастерских, расположенных у подножия скалы, на которой стоял холд. Её нельзя было уловить и в ветре, дувшем с промозглых берегов Тиллека. Но чувство опасности наполняло Лессу, заставляя напрягаться каждый нерв, каждую клетку её стройного тела. Лесса пыталась распознать опасность до тех пор, пока зыбкое предчувствие не покинуло её вместе с последними остатками сна. Она мысленно устремилась в сторону ущелья — дальше, чем ей когда-либо удавалось дотянуться. Чем бы это ни было, оно находится не в Руате… и пока не в окрестностях холда. И ощущение совершенно незнакомое. Значит, это не Фэкс.

Лесса улыбнулась, вспомнив, что в течение уже трех полных Оборотов Фэкс не показывался в Руате. Апатия, охватившая ремесленников, фермы, приходящие в упадок, зарастающие травой камни холда — все приводило Фэкса, самозваного повелителя Плоскогорья, в такую ярость, что он предпочёл забыть причины, из-за которых был захвачен некогда величавый и богатый Руат.

Лесса нашарила в соломе сандалии, встала, машинально стряхнула с волос сухие стебли и заплела нечесанные космы в тяжёлый узел на затылке.

Осторожно ступая между прижавшимися друг к другу в поисках тепла спящими служанками, она спустилась по истёртым ступеням в кухню. На длинном столе перед громадным камином, повернувшись широкими спинами к очагу, в котором ещё теплилась кучка углей, громко храпели повар и его помощники. Лесса проскользнула через похожую на пещеру кухню к двери, ведущей во внутренний двор. Приоткрыв тяжёлую створку — ровно настолько, чтобы протиснулось лёгкое, стройное тело, — она ступила на обледеневшие булыжники двора. Холод проник через тонкие подошвы сандалий и обжёг ещё тёплые после сна ступни; Лесса поёжилась от прикосновения свежего предрассветного ветра, пробравшегося под заплатанную одежду.