Полет дракона

Ковтун Владимир

Во главе хунну стоит повелитель, которого они называют шаньюем.

По настоящему сильными хунну сделал Модэ – старший сын шаньюя Туманя. Дело в том, что шаньюй обожал своего младшего сына, и хотел сделать его наследником престола. А Модэ он отправил подальше от глаз, заложником к племенам юэчжи. Но, все повернулось совсем не так, как хотел этого шаньюй. Я расскажу вам историю принца Модэ, как слышал ее от старика хунну.

МОДЭ

Комната

не была нищей или необустроеной – все-таки он был царевичем. Но, даже самая дорогая клетка остается, однако ж, тюрьмой.

Кормили его хорошо, приставили для ухода нескольких слуг, ленивых и грязных. Позволили иметь двоих наложниц, не очень красивых, но для услад достаточно шустрых. Иногда, в сопровождении основательно вооруженной стражи, выводили прогуляться. Вот и все развлечения.

Модэ возлежал на засаленных атласных подушках, и плевал фруктовыми косточками в угол комнаты.

Неожиданно в низкое оконце вставилась неприятная плоская физиономия, и скроила ему рожу.

Модэ некоторое время с отвращением разглядывал физиономию, потом ответил точно такой же гримасой, и плюнул в нее вишневой косточкой.

Физиономия свирепо завращала глазами и исчезла.

Царевич смачно выругался.

Стражник страдал нервным тиком, и Модэ развлекал себя тем, что передразнивал его, доводя тем самым до белого каления.

В эту согдийскую дыру его, в качестве заложника, заслал отец, взамен заручившись миром и согласием юэчжийцев.

Будучи нелюбимым сыном от старшей жены шаньюя, Модэ в равной степени ненавидел и отца и своих братьев.

Жизнь в качестве заложника совершенно озлобила его, и усугубила и без того строптивый характер.

Дверь отворилась, и в нее, вежливо поклонившись, вошел человек в зеленом халате.

Модэ небрежно кивнул головой. Это был Шабир - единственный согдиец из его окружения, которого он воспринимал.

Шабир был привязан к царевичу странной рабской привязанностью, которая иногда необъяснимо проявляется в людях. Он старался облегчить положение царевича, радовал его любимыми блюдами, рассказывал древние легенды, и играл на незатейливой пастушечьей свирели.

Модэ, привыкший к поклонению, принимал заботы Шабира снисходительно.

Шабир был ценен еще и тем, что, несмотря на строгий запрет согдийского правителя, наладил для царевича обмен весточками с преданными ему людьми в государстве хунну. Правда, вести были редкими и неутешительными.

Лицо

Шабира выглядело явно озабоченным.

Царевич вопросительно посмотрел на согдийца.

– Есть новости? – Спросил он.

Шабир вплотную приблизился к царевичу и, наклонив голову к его уху, прошептал:

– Шаньюй - твой отец, начал набег на согдийские земли.

Модэ опрокинул блюдо с фуктами, и вскочил на ноги.

– Т-с-с-с - Умоляюще прошипел Шабир.

Но царевич не обратил на него внимания. Он метался по комнате, разбрасывая ногами атласные подушки и блюда с фруктами.

– Грязный шакал… - бормотал он в неистовстве. – Подлый, вонючий шакал!

Сообщение Шабира было равносильно его смертному приговору. Согдийский правитель не оставит в живых сына человека, вероломно нарушившего договор.

Мозг царевича в поисках выхода заработал с лихорадочной быстротой.

«Бежать! Только бежать!

Модэ остановился и посмотрел на Шабира. План побега созрел в его голове в мгновение ока.

– Поедешь со мной! – Коротко бросил он согдийцу. – Я тебя отблагодарю. Зови сюда стражника, все равно – какого. Только одного!

Шабир понимающе кивнул, и вышел.

Через минуту в дверях появился рослый детина с мечом за поясом. Не увидев никого в комнате, он непонимающе оглянулся на Шабира.

Модэ, как тигр, бросился на стражника сбоку и мертвой хваткой вцепился ему в шею. Тот захрипел, стараясь освободиться.

Стражник был рослым и физически сильным человеком, и, вряд ли, царевич справился бы с ним, если бы не Шабир, который выхватил меч из-за пояса стражника, и по самую рукоятку всадил его в живот несчастного.

Обливаясь кровью, страж повалился на атласные подушки.

Модэ выдернул окровавленный меч.

– Снимай с него халат! – Приказал он Шабиру.

Через некоторое время Шабир со стражником, или во всяком случае с человеком, очень на него похожим, покинули дом и неторопливо вышли за ограду. В сумерках на них не обратили внимания.

Ночью два всадника во весь опор неслись по плоской, как стол равнине, и только гулкий стук копыт преследовал их до границ Согдианы.

Шаньюй Тумань ждал новостей от передовых отрядов. Он не собирался идти войной на Согдиану. Просто следовало исправить ошибку судьбы: два сына – это всегда опасно для престола. Во имя любимого младшего сына надо было пожертвовать старшим.

Тумань беседовал с прорицателем.

Старый хитрец – прорицатель сидел напротив своего господина и, будучи прекрасно осведомлен в его семейных делах, тягуче нудил о соцветиях звезд и загадочной форме утреннего навоза любимого аргамака шаньюя.