Полет дракона
Шрифт:
В результате такого воспитания Ли-цин к тринадцати годам свободно владела мастерством наездника, стреляла из лука, арбалета и даже понимала кое-что в искусстве поединка без оружия. Частенько надевая костюм юноши, она чувствовала себя в нём превосходно.
Характер у девочки был своенравный и совершенно независимый. Она отличалась свободолюбием, с трудом выносила нравоучения, и дерзила взрослым. Тем не менее, все любили ее за отзывчивость, веселый нрав и готовность в любую минуту придти на помощь. Эту помощь она щедро дарила не только людям, но и животным.
Как-то раз ее отец, господин Бао-юй, решил заказать еще одного глиняного идола для своей домашней кумирни. Обратившись в известную в городе мастерскую, господин Бао-юй как и было уговорено, через неделю явился за своим заказом. В коляске вместе с ним приехала и его семилетняя дочь.
В мастерской остро пахло мокрой глиной и лаком. Повсюду стояли только что начатые и почти полностью законченные глиняные и деревянные изваяния божков.
К неудовольствию господина Бао-юя идол еще не был готов, и маленькая Ли-цин стала свидетельницей завершения работы. Идола местного божка уже раскрасили, и он грозно смотрел на окружающих своими круглыми вытаращенными глазами.
– Он хочет нас напугать? – Спросила Ли-цин отца.
– Нет. Он просто очень серьезный, и у него много дел.
– Каких дел?
– Все просят его о чем-то, рассказывают о своих заботах.
– Мы ему надоели? – Продолжала настойчиво пытать девочка.
– Ну-у… - Запнулся с ответом господин Бао-юй. – Все мы время от времени надоедаем друг другу, и нам необходим отдых.
– А он когда отдыхает?
– Наверное, по ночам. Но, отстань, Ли-цин! Дай мне поговорить с мастерами.
Девочка обошла глиняное изваяние кругом, и обнаружила в его спине небольшую круглую дыру.
– А этого для чего?
– Для того, чтобы жить нам всем необходимы сердце, легкие, желудок и душа. Всё это мастера поместят в идола через отверстие в спине. Если ты сейчас не замолчишь, я отправлю тебя домой!
Девочка обиженно замолчала.
Через несколько недель, в специально выбранный, счастливый по календарю день, идола привезли в дом господина Бао-юя. Глиняного истукана торжественно водрузили на место. Зажгли свечи и курительные палочки. Читали молитвы. Несколько раз мастер обошел идола, потом достал из своей сумки, и вставил ему зрачки. Сделанные из серебра внутренние органы вложил через отверстие в спине. Еще немного покопался в сумке, и извлек из нее маленькую лесную птичку. Она испуганно смотрела по сторонам, и тихонько цвиркала.
Мастер быстро просунул руку с пичугой в дыру на спине идола, и вынул ее уже пустую. Комком глины, который он держал в другой руке, быстро замазал отверстие. Идол обрел зрачки и живую душу. Теперь ему можно было поклоняться.
Ли-цин была потрясена. Мысль о живом существе, оставшемся в глиняной темноте идола, не давала ей покоя.
– Папа, эта птичка умрет? – Спросила она перед сном своего родителя.
– Нет. Она стала душой идола, и будет жить в нем вечно.
– А кто будет ее кормить?
–
– А что такое небесная пища?
– Это что-то такое очень вкусное, но невидимое. Немедленно спать, Ли-цин!
Ночью Ли-цин долго не могла заснуть. Маленькая, одинокая птица, оставленная в черной темноте истукана не давала ей покоя.
«Она же хочет есть, но ее никто и никогда не покормит. Поэтому она умрет» - Билась в темноволосой головке девочки лишь одна тревожная мысль.
В конце концов, она не выдержала. Тихонько встала, на цыпочках проследовала мимо безмятежно спавшей кормилицы, и вышла во двор усадьбы. Уже светало, и птицы попискивали в ветвях большого платана. Идол стоял под навесом, все так же глядя круглыми осоловелыми глазами.
Ли-цин, стараясь не смотреть в лицо глиняного божка, подошла и приложила ушко к его брюху. Внутри стояла мертвая тишина.
Тогда девочка огляделась, и увидела прислоненную к стене усадьбы деревянную палку.
Взяв ее в руки, Ли-цин подошла к истукану, аккуратно примерилась, и с размаху ударила его по глиняной голове.
Голова треснула и развалилась. Из развороченной шеи божка выпорхнула освобожденная птаха.
Ли-цин радостно проводила ее глазами.
– Лети, моя красивая! – Проводила она ее глазами.
На шум из дома выскочил господин Бао-юй, и остолбеневший смотрел на искалеченного идола, и свою дочь, стоящую возле него с большой палкой в руках.
Наказать Ли-цин он даже не пытался. Просто сказал дочери, что так поступать нельзя, и идол может на нее обидеться.
Сразу же после завтрака господин Бао-юй заглянул на женскую половину дома. Сестры, усевшись в кружок, обсуждали возможное скорое замужество одной из них. Замуж собирались выдать уже третью из сестер, и это событие чрезвычайно занимало всех домочадцев.
– Та-та-та-та… Болтливые трещотки! Учились бы лучше шитью и хозяйству. – Бао-юй был в хорошем расположении духа и улыбался.
– Но, папенька, мы целыми днями этим занимаемся. – Возразила Ли-цин, радостно вскочившая на ноги при виде отца.
– Уж ты-то занимаешься, негодница! Тебе бы все на лошади сидеть, да небеса стрелами пугать.
– Да уж!
– Поддержала отца старшая из сестер, активно входящая в образ будущей матери и хозяйки. – Сорванец, а не девчонка! Кто вчера конюху колючку подложил? Целый день, бедняга, за задницу хватался.
– А нечего моего Тао обижать! Я ему не только колючку подсуну, но и на кол посажу! – Пообещала Ли-цин. – И тебя заодно за ябедничество.
Тао был любимым жеребцом Ли-цин, и она могла не расставаться с ним целыми сутками.
– Все! прекратите ссориться. – Миролюбиво прервал девичью перебранку Бао-юй. – Немедленно одевайтесь. Сейчас мы все поедем к реке, как и собирались на прошлых праздниках, да дождь помешал. Ваши братья поедут вместе с нами.
Ответом ему был радостный девичий визг.