Полёт феникса
Шрифт:
— Так ты всё-таки хочешь отправиться в поход? — спросила я.
Мы медленно шли по дорожке сада Долголетия. Из-за стены кустов доносились крики играющих детей. Жара, холод — им всё нипочём. А сейчас стояла жара. Долгая, многодневная жара. Я покосилась вверх, на почти выцветшее небо. Эй вы там, наверху, и не надоело вам мучить эту многострадальную страну? То наводнения, то нашествие, и вот теперь опять… Тень от деревьев и зонты, которые свитские несли над нами, спасали от прямых солнечных лучей, но не от раскалённого воздуха.
— Хочу, — признался Тайрен. — Я устал от этих бумаг и напыщенных рож. На войне… было проще.
Я вздохнула.
— Что, не хочешь меня отпускать?
— Покажи мне нормальную
Тайрен улыбнулся. Были бы мы одни — обязательно обнял бы, а так просто сжал мою руку. Здешние правила приличия не приветствовали публичных проявлений чувств, даже, с моей точки зрения, совершенно невинных. А вот свободно говорить о вещах совершенно, казалось бы, непристойных никак не возбранялось.
— Может, ещё и не удастся ничего, — сказал он. — Может, старый перестраховщик Лао окажется прав.
— Но и тогда поход будет лишь отложен, ведь так?
— Так, — согласился Тайрен. — Лошади нужны. Да и не только лошади. Если и правда удастся захватить хоть несколько стад…
Я понимающе кивнула. Этот год ознаменовался на удивление сухой весной, но конец прошлого удивил не менее морозной зимой. Причём морозы ударили по всей территории империи, от севера до юга. И если жители северных округов хотя бы представляли, что такое утеплённая овчарня и конюшня, то жителям юга империи и в голову не приходило, что скот нужно оберегать от мороза, которого они отродясь не видели. Результатом стал падёж. Правда, основным животноводческим регионом всё же оставался север, пострадавший меньше, но потом подоспела новая беда: из-за засухи не росла трава, и скотина начала дохнуть от бескормицы. Если система оросительных каналов, пусть и изрядно обмелевших, ещё более-менее обеспечивала поливом поля, то орошать пастбища ни у кого уже не был ни сил, ни возможностей.
— В любом случае, мы вряд ли соберём поход в этом году, — сказал Тайрен. — Всё-таки нужно дождаться второго урожая и посмотреть, нужно ли закупать ещё зерна, и сколько. К тому же меня тревожит юг. Едва ли мой южный собрат удовлетворится тем куском, который ему удалось откусить в прошлый раз. Мой отец и дядюшка Руэ, надо отдать им должное, истратили немало золота на его советников, которые затянули вступление Южной империи в прошлую войну. Но второй раз может и не пройти. К счастью, у южан есть свои проблемы, но я всё равно хочу убедиться, что южные границы достаточно укреплены, прежде чем уведу часть наших войск.
— Мудро, — согласилась я. — Что ж, значит в ближайшие месяцы я могу за тебя не беспокоиться.
Мы остановились на галерее, приятно продуваемой лёгким ветерком. Отсюда был виден берег пруда и носящиеся по нему дети.
— А Лиутар-то уже совсем взрослая девица, — заметил Тайрен. — Скоро пора в Полночь отселять.
— Да какая же она взрослая, — я невольно улыбнулась, чувствуя себя обрадованной пусть крошечным, но знаком внимания. Обычно Тайрен свою дочь вообще не замечал. Если Шэйрен ещё время от времени удостаивался какой-то реакции, то девочка существовала где-то за пределами вселенной моего супруга, и я уже с этим смирилась. Все отцовские чувства императора доставались Ючжитару.
Когда Тайрен впервые взял на руки своего сына, такого счастливо-обалдевшего лица я у него не видела ни до, ни после. Честно говоря, я полагала, что младенцем, как это обычно бывает, придётся заниматься только мне. Но не тут-то было — отец начал бывать в детской едва ли не чаще, чем я, регулярно устраивая допросы присматривавшим за ребёнком женщинам, так что мне не раз и не два приходилось заступаться за них, когда ему казалось, что что-то не так и они плохо справляются со своими обязанностями. Оказалось, что он может часами не спускать ребёнка с рук, и когда б не необходимость править страной, вообще бы, наверное, переселился в Полдень. И я невольно начинала чувствовать обиду за остальных своих детей, которым не доставалось и десятой доли такого внимания.
Обычай требовал, чтобы имя ребёнку было выбрано в течении трёх месяцев после рождения, но Тайрен не стал ждать ни дня — видимо, как и Иочжун, придумал его заранее. Я до сих пор как-то не задумывалась, что, дав имя своей внучке, император определил также имена для всех её будущих братьев и сестёр. По обычаю, каждое поколение императорской семьи получало в имени какой-то один иероглиф, общий для всех, во всяком случае для мальчиков. Для девочек традиция разрешала послабление, но Тайрен решил выдержать её до конца. И если он сам со своим братом делил иероглиф "рен" — "слава", то всем рождённым от него детям предстояло носить имя, содержащее иероглиф "тар" — "небо".
— Ючжитар, — провозгласил император. — Благословение Небес.
Что ж, подумала я, император Ючжитар — будет не так уж плохо звучать. Правда, церемонии возведения новорожденного в ранг наследного принца пока не проводили. Это у нас старший сын получал этот титул автоматом, здесь же предполагалось, что император выбирает наиболее достойного, так что, как правило, наследниками назначали уже подростков, а то и юношей. Однако поскольку других сыновей у Тайрена покамест не было, церемонию можно было счесть формальностью. Выбирать-то не из кого.
Жизнь между тем шла своим чередом. Разросшийся гарем требовал внимания, которое у меня отбирали дети, и я, посоветовавшись с Кадж, всё же добилась у Тайрена назначения второй супруги первого ранга. Новоиспечённая Добродетельная супруга сейчас же попыталась укусить руку дающую и принялась наговаривать мне на составившую ей протекцию Талантливую. Пришлось прикрикнуть, но судя по взглядам и шпилькам, которыми они обменивались при встрече, война всего лишь перешла в подковёрную стадию.
Впрочем, со своими обязанностями они, поделив, хоть и не без ссор, сферы влияния, обе справлялись неплохо. А я смогла выделить время не только на семейные, но и на государственные дела, которые Тайрен по-прежнему охотно со мной делил. Мне всё же удалось пробить создание единой акушерской сети в империи и открытие первой школы для повитух. Теперь я планировала заняться приютами для сирот и подкидышей. Столичное заведение такого рода произвело на меня ещё более тяжкое впечатление, чем больница. Достаточно сказать, что у входа я встретила человека с двумя объёмистыми корзинами, направлявшегося в сторону городских ворот. На вопрос, что внутри, мне объяснили, что там тела умерших этой ночью детей. По уставу на двоих младенцев полагается по одной кормилице, но правило сплошь и рядом нарушалось, и младенческая смерть от голода вовсе не была чем-то из ряда вон выходящим в этих так называемых благотворительных заведениях. А уж скольких косили болезни, и вовсе никто не считал. Подросших же детей просто-напросто продавали тем, кто был готов заплатить, и об их дальнейшей судьбе оставалось только догадываться.
Всё же вера в переселение душ способствует людской чёрствости. Если люди искренне верят, что постигшее другого несчастье, вроде увечья, одинокой старости или сиротства — результат его же деяний в прошлой жизни, благотворительность частенько превращается в проформу.
Однако занималась я не только помощью страждущим. Не в меру жаркое лето натолкнуло меня на идею попробовать познакомить местных жителей с ещё одним блюдом моей родины. Благо замёрзшие этой зимой реки позволили заготовить даже больше льда, чем обычно, и теперь чаши с подтаявшими льдинками красовались во всех дворцовых покоях, по мере сил борясь с дневным зноем. Вот этот лёд я и попыталась пустить в дело, ну а для свежего молока пришлось снова заводить коров. Соли в императорских кладовых тоже хватало. Увы, моих куцых познаний не хватало для создания готового рецепта, пришлось экспериментировать. Оказалось, что молочную массу надо не просто ставить в ёмкость с пересыпанным солью льдом, а ещё и постоянно перемешивать. Занимала вся процедура около местного часа. Хорошо, когда есть слуги.