Полет летучей мыши
Шрифт:
– Я думаю, что Эндрю оставил тебе не только свой смокинг, вот что я думаю, – ответил Харри.
Тувумба рассмеялся.
– Это так заметно?
– His master’s voice [89] ,– сказал Харри. – Парню надо было идти в священники.
Они подошли к маленькому запыленному автомобилю, который, очевидно, принадлежал Тувумбе.
– Послушай, Тувумба, – вдруг сказал Харри. – Может быть, те, кто знал Эндрю, помогут мне. Объяснят ход его мысли. Почему он сделал то, что сделал. – Харри выпрямился, и взгляды их встретились. – Я думаю, что Эндрю убили.
89
Голос
– Bullshit! [90] – резко бросил Тувумба. – Ты не думаешь, ты знаешь наверняка! Все, кто был знаком с Эндрю, знают, что он никогда добровольно не уходил с праздника. А из всех праздников самым большим для него была жизнь. Что бы она с ним ни делала, я не видал человека жизнерадостнее, чем он. Будь у него желание уйти, он бы сделал это раньше, благо возможностей – и поводов – было предостаточно.
– Значит, ты со мной согласен, – сказал Харри.
90
Чушь! (англ.)
– По этому номеру можешь звонить мне практически в любое время. – Тувумба начеркал что-то на спичечном коробке и протянул его Харри. – Мобильный.
И он уехал в своем потрепанном, дребезжащем белом «хольдене», оставив их вдвоем. Тувумбе нужно было на север, и Харри предложил Биргитте поискать, кто бы подвез их до города. Но большинство его коллег уже разъехались. Вдруг перед ними остановился очень изящный старый «бьюик», водитель опустил стекло и высунул из окна багровое лицо с примечательным носом, который походил на картофелину-переросток и был даже краснее всей его физиономии.
– В город, ребята? – спросил «нос» и предложил их подвезти.
Когда пассажиры разместились на широком заднем сиденье, «нос» представился:
– Меня зовут Джим Конноли. А это моя жена Клаудия.
С переднего сиденья к ним повернулось маленькое темное лицо с лучезарной улыбкой. Клаудия чем-то походила на индианку и была такого маленького роста, что ее голова едва-едва выглядывала из-за спинки.
Джим посмотрел на Харри и Биргитту в зеркало:
– Друзья Эндрю? Коллеги?
Он осторожно свернул с гравиевой дорожки. Харри рассказал ему о себе и Биргитте.
– Понятно. Так, значит, вы из Норвегии и Швеции. Далековато. Да, да, здесь почти все издалека. Например, вот Клаудия – из Венесуэлы, где живут всем вам известные «мисс». Сколько у вас там «Мисс Вселенная»? А, Клаудия? Считая тебя. Хе-хе-хе, – он рассмеялся, и глаза потерялись в морщинках у переносицы.
Клаудия смеялась вместе с ним.
– Я сам австралиец, – продолжал Джим. – Мой прапрапрадед приехал сюда из Ирландии. Он был вором и убийцей. Хе-хе-хе. Знаете, раньше здешние не особо любили признаваться, что их предками были каторжники, хотя прошло уже двести с лишним лет. Но я всегда этим гордился. Ведь именно каторжники – ну, вместе с матросами и солдатами – основали эту страну. And a fine country it is [91] .Мы зовем ее «the lucky country» [92] .Да,
91
И какую страну! (англ.)
92
Счастливой страной (англ.).
Джим строчил как из пулемета. Харри и Биргитта едва успевали вставить пару слов, и он начинал снова. И чем быстрее он говорил, тем медленнее ехал. Как Дэвид Боуи на старом плеере Харри. В детстве Харри получил от отца в подарок кассетный плеер на батарейках, который играл тем медленнее, чем громче был звук.
– Мы с Эндрю вместе боксировали в команде Джима Чайверса. Знаете, Эндрю никогда не ломали нос. Нет, сэр, никому это не удавалось. У аборигенов вообще от природы плоские носы, а если еще и сломается… Но Эндрю всегда оставался цел и невредим. Здоровое сердце и целый нос. Ну да, сердце… Какое уж там сердце, когда младенцем власти отобрали тебя у мамки? Скажем так, его сердце никак не пострадало во время чемпионата Австралии в Мельбурне. Слышали о таком? Да, ребята, вы многое потеряли.
Скорость была уже ниже сорока.
– Эта девица, подружка Кемпбелла, чемпиона, на коленях за Эндрю ползала. Такая была красотка – не привыкла, чтобы ей отказывали. Лучше бы уж привыкла. А так, когда она в тот вечер постучалась к Эндрю в номер и он вежливо предложил ей сигарету и кое-что еще, она вернулась к своему парню и сказала, что Эндрю ее домогается. Ему позвонили в номер и попросили спуститься на кухню. Там до сих пор помнят тогдашнюю драку. После нее Эндрю сошел с дистанции. Но нос ему так и не разбили. Хе-хе-хе. Вы встречаетесь?
– Не совсем, – только и смог ответить Харри.
– А похоже, – Джим посмотрел на них в боковое зеркало. – Вы, может, сами того не знаете, но, хоть сейчас вам нелегко, вокруг вас какой-то ореол. Поправьте меня, если я неправ, но вы похожи на нас с Клаудией, когда мы только-только начали встречаться и с ума сходили от любви. Нам всего-то было двадцать-тридцать лет. Хе-хе-хе. А сейчас мы просто влюблены. Хе-хе-хе.
Клаудия блестящими глазами смотрела на мужа.
– Мы встретились на гастролях. Она была «женщина-змея». Она и сейчас может свернуться в клубок. Ума не приложу, на что мне такой большой «бьюик»? Хе-хе-хе. Целый год я приходил на ее выступления, пока не добился поцелуя. Потом она сказала, что влюбилась в меня с первого взгляда. Удивительное дело, ведь моему носу, в отличие от носа Эндрю, не поздоровилось. Мучается со мной всю жизнь. Иной раз женщины при виде меня вскрикивают. А, Харри?
– Да, – ответил Харри. – Я понимаю, о чем вы.
Он посмотрел на Биргитту, и та слабо улыбнулась.
Потратив сорок пять минут на дорогу, хотя можно было доехать и за двадцать, они остановились у здания городского совета, где Харри с Биргиттой поблагодарили Джима и сошли. В городе тоже дул ветер. Они стояли на ветру и не знали, что сказать.
– Очень необычная пара, – заговорил Харри.
– Да, – ответила Биргитта. – Счастливые.
Вихрь взъерошил крону дерева в парке, и Харри показалось, что он видел, как мохнатая тень спешит куда-то спрятаться.