Полет над бездной

Корнилова Наталья Геннадьевна

Клуб «Бездна», как и полагалось бывшему бомбоубежищу, был куда больше, чем могло показаться снаружи. Огромный залитый светом зал, стойка бара длиной едва ли не в пятьдесят метров, сцена у самой дальней стены, где под струями льющейся с потолка воды, в лучах света, сверкающих брызгами радуги, вокруг полированных металлических столбов извивались несколько почти полностью раздетых существ. К моему удивлению и вопреки тому настрою на тотальную педерастию, который я уже приобрела, существа оказались явно женского пола.

Да и у стойки бара сидели вполне приличные

молодые люди, некоторые даже с девушками. Правда, в ушах кавалеров поблескивали серьги, манеры их отличались жеманством, а их кожаные штаны тесно обтягивали то, на чем они сидели. Однако кожаные брюки – это еще ничего не значит. У босса, между прочим, тоже были кожаные брюки, которые ему привезли из Милана, только не так откровенно обтягивающие, а босс тем не менее никогда не испытывал зова к перемене ориентации. Так что делать скоропалительные выводы я бы пока поостереглась.

Заплатив за вход, я вошла в надежде, что и на этот раз Японец меня не узнает, потому как я постриглась, покрасила волосы и вставила в глаза цветные линзы, меняющие цвет глаз. Но, войдя в клуб, я поняла, что не то что Японец, но и босс не узнает меня в двух шагах; более того, и я нашла их в зале только потому, что успела приметить, во что они одеты.

Они сидели за стойкой. Босс подозвал бармена и попросил мороженого. Вероятно, эта просьба носила для окружающих какой-то знаковый характер, потому что многие посмотрели на человека, заказавшего не пиво или что-либо покрепче, а именно мороженое.

Я приземлилась за стойкой рядом и попыталась подслушать, о чем они говорят. Это было нелегко, но все же обрывки фраз я улавливала.

– Его тут, вероятно, пока нет, но можно узнать, – сказал Родион. Я встала со своего места и оказалась буквально за спиной у Японца, который с удовольствием потягивал пиво. Решительно только в клубной атмосфере можно позволить себе такую роскошь: стоять за спиной подручного Платова и при этом никак не обнаруживать своего присутствия.

– Посмотрим, – сказал Епанчинцев. И действительно посмотрел туда, где находилась сцена. Там скудно экипированных девушек, под конец номера и вовсе расставшихся со всякими намеками на одежду, сменили четыре стилизованных под танцовщиц парижского «Мулен руж» или «Крэйзи хорс» трансвестита. Трансвеститы – это такие люди, в основном мужеского пола, которые упорно не желают одеваться так, как им предначертала матушка-природа, и потому облачаются в бабские тряпки, намекая на свои потайные желания.

Упомянутый квартет начал бодро отплясывать какой-то совершенно дикий танец со вскидыванием ног (но не канкан) и срыванием с себя фрагментов одежек, отчего те трещали, рвались и расходились полосами (но не стриптиз).

Выглядело это, на мой взгляд, просто отвратительно, к тому же один из четверки был безобразно заплывшим жиром негром, а еще один – на редкость безобразным карликом, то и дело задиравшим подол платья и демонстрировавшим честной публике свою отнюдь не женскую сущность. Еще один казался безобидным субтильным педерастом, но с оттопыренными ушами и совершенно бессмысленным выражением лица.

«Тоже

мне клуб гомункулов, – подумала я. – Просто черт знает что!»

В этот момент Японец, не отрывая пренебрежительного, но тем не менее любопытствующего взгляда от кривляний отвратительной четверки на сцене, кивнул бармену:

– Один вопрос, эй!

Экзотичный бармен, облаченный выше пояса в строгий черный пиджак с бабочкой, а ниже – в ярко-оранжевые кожаные шорты с кружевной шелковой окантовкой, возник рядом, как по команде:

– Я вас слушаю.

– Простите, где я могу найти господина Вишневецкого?

– Вишневецкого?

– Да.

– А… ну…

– А если поконкретнее?

– Он должен подойти, – не моргнув глазом, проговорил тот. – Впрочем, возможно, он в клубе.

– В клубе? – переспросил босс.

Бармен посмотрел на него, не мигая, потом потер мизинцем накрашенный глаз и, обернувшись, сказал кому-то за полкой:

– Винсент, милый, оторвись на секунду.

Винсент оказался огромным негром, причем одетым вполне прилично для этого заведения: синие джинсы, футболка «Аякса». Единственное, что, на мой взгляд, выпадало из его прикида, – ярко-желтые волосы и увесистые прихотливой формы серьги в ушах.

– Эти господа ищут Гжегоша.

– Гжегоша? – переспросил Винсент хриплым и почти угрожающим голосом, не сулившим ничего хорошего. Он говорил практически без акцента. – А мне-то чего, что они ищут этого козла?

– Нехорошо, Винс, – прощебетал бармен, не переставая одновременно с потрясающей скоростью мешать коктейль. – Господину нужно найти Гжегоша.

Словосочетание «найти Гжегоша» прозвучало как-то особо напористо, если учесть, что до этого бармен говорил нараспев, характерно растягивая слова и жеманно картавя на французский манер.

– Пусть сначала отсосет километр черных членов, – выдал Винсент, не глядя на несколько оторопевшего Епанчинцева, а потом, кажется, добавил нечто еще похлеще, но я, к своему счастью, не расслышала. – Ладно, пошли. Отведу тебя и тебя к Гжегошу. Хотя нет, пусть лучше этот гребаный обрубок их проводит.

Тут я была вынуждена отскочить от Японца, потому что он поднялся и стал шарить глазами по сторонам. Мне пришлось поневоле наклонить голову, чтобы не показать своего лица, и в этот момент на меня сверху упало что-то тяжелое, и я на мгновение потеряла ориентацию в пространстве. Оказалось, что мне в голову угодила массивная вазочка с мороженым, брошенная в бармена кем-то из обкуренных гостей клуба.

Ко мне подскочил охранник и стал смахивать мороженое, тающее на моих щеках и висках. Кто-то сбоку тонким голоском предложил мне «облизать мордочку»…

Придя в себя, я огляделась в поисках босса и Японца – и похолодела.

Их не было на прежнем месте. Более того, этой парочки вообще не было в зале.

* * *

Забыв о собственных проблемах, я подскочила к парочке «голубых», сидевшей за стойкой рядом с боссом и Японцем, и скороговоркой спросила:

– А где тут, простите… те двое, что сидели рядом с вами?