Полет над бездной
Шрифт:
– Молодец, — сказал он спокойно. — Это было блестяще.
Валентин рухнул.
Я обернулся. Спасенный мною мальчик смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Теперь я в его глазах был демон. Я не стал подходить к нему и говорить что-нибудь. Им стоило уйти, но они остались, возможно это даже к лешему, пусть знают что черные маги и белые из одного теста и человеку лучше просто их бояться.
Я просто пошел прочь, желая как можно быстрее покончить со всем этим.
Миклот ничего не говорил мне о дуэли. Мы оба делали
– Я хочу пойти на похороны Вересова, ты пойдешь со мной? — спросил он.
Я согласился. Так мы и оказались на кладбище. Мы стояли в стороне и наблюдали, как белые маги убиваются такой потерей. Я их ненавидел. Теперь им очень жаль, но кто был с ним рядом, когда он был жив? Слуга!
Я хотел уйти, но учитель неожиданно заговорил:
– Посмотри. Видишь мальчика в с черной лентой на правой кисти?
Я посмотрел на мальчишку и ужаснулся: он улыбался искренне и спокойно, но по его щекам катились слезы, такие же искренние, как эта улыбка.
– Это младший брат Валентина — Илья.
И вдруг мальчик вытер слезы и обернулся. Он посмотрел точно на нас, хотя мы точно знали, что скрыли свое присутствие, запечатав всю силу.
Он пошел к нам и, подойдя достаточно близко, спросил:
– Что вам нужно?
Я удивлено посмотрел на наставника, тот посмотрел на меня.
Я вновь взглянул на мальчишку и тихо, виновато представился:
– Я — Николариус Листэм.
Он с интересом осмотрел меня, но ничего не сказал. Я даже думать боялся о мыслях этого ребенка.
– Почему ты молчишь, — спросил я. — Ты ненавидишь меня? Мечтаешь отомстить? Или боишься?
– Нет, — ответил он коротко.
– Почему? — недоумевал я. — Другой, на твоем месте, набросился бы на меня, или убежал, боясь связываться, а ты просто стоишь тут. Почему?
Он просто пожал плечами, а затем неуверенно сказал:
– Вы освободили его. Мне кажется, что теперь он счастлив. Понимаете?
Я испуганно моргнул. Я совсем не понимал этого десятилетнего мальчика. Он был для меня такой же загадкой, как Миклот, который внезапно рассмеялся, прям посреди кладбища!
– Почему вы смеетесь, учитель? — спросил я, испуганно.
Но он не ответил, а, сбросив капюшон, обратился к мальчику:
– От чего же он освободился?
– От фамилии Вересов, — тихо ответил Илья, опустив глаза.
Я наблюдал за ними и понимал, что ничего не понимаю, будто они говорят на другом языке.
– Посмотри на меня, — сказал спокойно Миклот.
Мальчик посмотрел на него и я невольно вздрогнул в его глазах возникло что-то такое, что, казалось, возникало
– Я — Арлар Миклот, черным маг третьего высшего уровня. Я наставник Николариуса, — он задумчиво провел рукой по бороде. — Запомни, мальчик мой, когда придет время бежать, когда тебе будет некуда идти, когда последней надеждой останется смерть, и тебе уже нечего будет терять, играй до конца. И если в этот миг ты поймешь, что все еще хочешь жить, пусть даже в пустоте, приходи ко мне, я покажу тебе новый способ видеть мир.
И вдруг учитель развернулся и пошел прочь. Я растерянно зашагал за ним.
– Стойте! — крикнул мальчик нам в след.
Я посмотрел на учителя. Он что-то прошептал, но я не услышал, а через мгновение мы исчезли. Я смотрел на учителя и ничего не понимал, но ничего не поделаешь: мой наставник особенный. Я улыбнулся и просто ждал, что будет дальше.
Прошло время, и я даже стал забывать этого мальчика с его невероятно живыми глазами, но Миклот вдруг вскочил и умчался куда-то прямо среди разговора, поздним вечером, а вернулся он не один, на его руках был тот мальчик…
Я был в шоке, когда увидел его. Он был очень худым, бледным, слабым и избитым. В тот миг я вспомнил Валентина и понял, как они все же не похожи, ведь даже теперь у этого ребенка глаза сверкали силой и решимостью. Они сверкали тем огнем, каким, по моему мнению, должны сверкать глаза белого мага, следующего благородному кодексу.
Он остался у нас. Его раны потихоньку заживали. Он был тихим и несмелым, запуганный котенок. Я не спешил с ним сблизиться, хотя уже понимал, что он останется с нами надолго, вернее навсегда, ведь он уже потерялся, вернее, отказался от своей прошлой жизни.
Потом он окончательно принял решение и стал одним из нас. Я понимал, что он идет на контракт с Чашей только потому, что нет другого выбора, ведь он просто загнан в угол просто делает то, что ему остается. Он просто хотел выжить. Я молча провожал его в тот день взглядом, не спрашивая и не ободряя. Мне было страшно, будто я был свидетелем чего-то ужасного, но учитель был спокоен, значит… возможно так все и должно быть, но это страшно!
Вернувшись, он сел в кресло и прижал к груди правую руку, будто молился. В тот миг все стало ясно.
– Было бы замечательно, если бы ты поговорил с ним, — сказал Миклот, небрежно теребя мои волосы. — Он не поймет меня, а ты не сильно отличаешься от него, поэтому…
– Я попробую, — неуверенно прошептал я.
– Только будь осторожнее со словами.
– Да, знаю я!
Учитель улыбнулся, будто и не ожидал другого ответа. Я просто кивнул и подошел к моему новому брату.
– Больно? — спросил я, присаживаясь рядом.
Он посмотрел на меня растерянно, возможно даже испуганно и ничего не сказал.