Полет над бездной
Шрифт:
ОН был не просто королем, он был подобен богу, поэтому его и провали мерцающей звездой, приписывая ему душу верховного бога Алилиза!
Две сотни лет прошли, и Амет вызвал Айрона, что бы разрешить спор. Айрон уехал. Он даже не знал, что будет потом, ведь если б знал, забрал бы Ришу с собой, а может и не уезжал бы, а сражался с нами!
На Атлантиду напала целая армия мутантов, во главе с безумным ученым Гюнгюром, что был одним из учеников Амета и наверняка действовал по его приказу!
Маги, люди и даже эмиры с вампирами умирали в неравном тяжелом сражении, а потом
Все потеряло смысл. Спор был проигран, ведь нет Аламана и нет восстания против идеи, а значит мир был обречен быть уничтоженным и Атлантида вместе с ним. Единственное чего она хотела, отдавая свою жизнь, за купол, это спасти доказательство того, что наш мир не безнадежен. Она взорвала портал и создала уникальную защиту, теперь даже если там все будет уничтожено, даже если все измениться, здесь на его детище все останется по-прежнему!
Ремерия, настоящая Ремерия, умерла!
Только вот она не учла распрей за власть! Кто-то должен был выбрать избранного. И я сделала свой ход, ради любимого и своей бестолковой сестры! Я стала Чашей Тьмы. Я создала орден! Я уничтожила все воспоминания о себе самой и назвалась Ремерие!
В этом была доля счастья. Она могла найти его, а я была ей!
Жаль только что мой план провалился из-за гордячки Атрии, что стала Струной Света!
То на чем мы держались, нас и развалило. Эмиры и вампиры не могут быть вместе. Крови смешались, и эмиры исчезли, а вампиров осталось единицы, хотя и те слабы, беспомощны и смертны по сравнению с нами, старыми Высшими Вампирами!
То на чем мы держались, нас и развалило.
13
«Зачем?»
Своим недоверием мы оправдываем чужой обман.
Ник не спал всю ночь. Он все время думал о папке, что принес Сэт и о том, что в ней было. Теперь он, наконец, знал, где Норбер, где его единственный сын, но почему-то не мог пойти туда. Всю ночь он думал о том, что случилось тогда. Он до сих пор не верил, что его сын жив, ведь он все эти годы верил, что убил его.
К рассвету он все решил внутри себя. Он хотел изменить свою жизнь, даже если ради этого придется перешагнуть через себя самого. Он хотел вернуть своего сына, хотел исправить свою ошибку. Да, ошибку! Он знал, что виноват, и хотел искупить свою вину перед единственным родным человеком на этой земле.
Стоило солнечным лучам проникнуть в комнату, и он тут же встал, взял папку и, посмотрев новый адрес сына, ушел. Он не знал, что именно будет делать, но хотел увидеть своего единственного ребенка, а потом… тут уж как сложиться, главное только взглянуть в его родные голубые глаза.
Он шел по улице, медленно и не спеша, будто боялся спешить, будто не знал, что в действительности должен делать, будто боялся своих чувств и мыслей. В его сознании роилось столько разных эмоций. Он и страдал и волновался и был счастливым, все и сразу,
Сейчас он впервые ненавидел черных магом, ненавидел их, как организацию, ненавидел их идеологию, их правила, их законы, ненавидел все то, чем руководствовался в своей прежней жизни. Кто придумал все эти правила? Кто решил, что учитель имеет право распоряжаться жизнью своего подопечного? Кто решил, что взрослый маг может вершить судьбами несовершеннолетних? Кто ввел побои, как метод воспитания? Кто? А главное зачем? Кому это вообще было нужно? Если бы не все эти правила и законы, если бы не это общество… хотя, кто знает, что было бы тогда? Просто Ник злился на себя и готов был обвинить кого угодно, только бы облегчить свою вину.
Его сын… его единственный сын, дитя единственной любимой женщины. Она была для него все, это родная любимая Дайна. Вот только она была человеком, простой человеческой женщиной. Она была слаба и вскоре умерла, когда меленькому Норберу не исполнилось и трех лет. Он никогда не помнил свою мать, лишь из рассказов отца он знал, что она была прекрасна и добра. Их сын…
От воспоминания о том теплом, маленьком невинном комочке, Ник был готов просто разрыдаться, видя в своем сознании окровавленное мертвое тело семнадцатилетнего сына. Его глаза налились слезами, но прежде чем эти слезы скользнули с его ресниц, он безжалостно смахнул их одним движением.
Он медленно шел по городу. Подобно тени исчезающей в толпе, средь холодных небоскребов. Город жил свое привычной жизнью и он жил вместе с ним, хоть и не осознавал этого. Он был маленьким болтиком в большой системе под названием АТЛАНТИДА! Сейчас он чувствовал себя оторванным из этого мира, будто вырванным и брошенным на произвол судьбы. Ему хотелось остановить время, а если это возможно вернуть его назад и тогда он изменил бы всю свою жизнь, изменил бы этот мир, нравы, взгляды, а главное никогда, правда, НИКОГДА, не ударил бы своего сына.
Какой-то черный маг поздоровался с ним, но не получил ни ответа, ни даже взгляда, ведь Николариус Листэм сейчас был далеко отсюда, невзирая на свое присутствие среди людей. Он был в собственном мире. Он пытался хоть на миг представить чувства Норбера, пытался понять своего сына. Хотел понять, что случилось тогда, но боялся понять, что ему самому нет прощения, что его вина в сотни раз больше, чем вина его ребенка. Он чувствовал, что зря идет, но не мог остановиться, ведь его сын был жив. Он дышал, чувствовал, жил все эти три года, пока он так старательно пытался забыть о нем, заливая мозг алкоголем.
Он шел долго, но все пути, в конце концов, приходят к своему логическому завершению. Перед ним вырос заветный дом. Он спокойно вошел внутрь поднялся по лестнице и замер на втором этаже у двери простой квартиры. Он замер глядя на эту дверь, как на что-то божественное, будто умолял ее сказать ему что-нибудь, но она была всего лишь дверью, а не мифическим божеством. В нем была только боль и не капли силы или решимости, просто отчаянье отцовского сердца. Ошибки — самые страшные враги человека…