Полёт над гнездом кукушки
Шрифт:
Позже врач Ким завел парня по имени Сехун в здание, а девушка продолжила сидеть на своем фонтане и пялиться в пустое поросшее травой дно. Она задавалась мыслью, кто же этот парень? Кем он мог быть? Но затем решила, что это совсем не ее дело, ведь время не стояло на месте, а клиника заполнялась новыми нездоровыми людьми.
Но на следующий день Чой снова увидела Сехуна, и это было ужасно, потому что он сидел на ее фонтане. Никто никогда не занимал этого места, ведь оно принадлежало только ей! Так почему же этот сумасшедший уселся на ее друга так, словно уже давно жил в клинике и мог позволить себе все,
Тихо рыкнув себе под нос, Чжон поспешно подошла к длинноволосому юноше и злобно заглянула ему в глаза. Он был все так же спокоен, как вчера, и ответил безразличным взглядом, лишенным любых эмоций. Будто внутри него все неживое, вспоротое от и до, чуть присохшее под запекшейся кровью. Душа тоже кровоточит, тоже крадет солнце из сердца, скребет когтями по чувствам, вспарывая их от угла до угла.
Закусив губу, Чжон лихорадочно искала способ прогнать парня со своего места, а он просто рассматривал ее, вглядывался в напряженную складку на бледном лбе, изучал слегка шелушащиеся губы. От таких взглядов внутри девушки разгорелась целая буря. Она вздымала вверх все ее чувства, колотя их в миксерном эффекте, вызывая чувство тошноты.
Потоптавшись еще несколько минут, Чой все же решила отступиться. Она слишком боялась этого незнакомца и его прошивающего хуже всякой пули взгляда. Возможно, лучше не торопить события. Может, завтра он просто уберется отсюда и больше никогда не придет.
Уговорив саму себя, Чжон резко развернулась и бросилась внутрь клиники, так и не заметив преследующего ее безотрывного пристального взгляда из-под длинной черной челки.
Она боялась таких как он. Задумчивых, отстраненных, словно одиноких по жизни. А все потому что сама была такой, и если раньше с чем-то подобным жить было достаточно просто, то сейчас все изменилось. Он ворвался в ее жизнь, отобрал ее фонтан и дико пугал своим видом. Чой еще не видела парней с такими длинными волосами, спутанными, рваными, напоминающими тех жутких людей из телевизора, которых она иногда видела, забредя в общую комнату, где пациентам позволяли пару часов проводить вместе, вне одиночных палат.
Чжон теперь чувствовала себя такой же бездомной, как и апрель. Только вот, в отличие от нее, он был теплым и приветствовал каждого, кто радовался ему. Девушка присела на край своей кровати, придвинувшись к окну, что открывало вид на сад. Она видела, что Сехун все еще сидит на ее фонтане и просто смотрит куда-то вдаль. Опустошенно. Выжженно. Сухо.
В какой-то момент ее сердце замедлилось, и девушке даже показалось, что она впервые заболела. Люди ведь чувствуют слабость, когда простужаются? Они дрожат, им становится трудно дышать, легкие словно стягивает кольцами боли, но… Что же это такое слабое и сладкое между ребрами? Это тоже признак болезни?
Сехун вдруг спрыгнул на ноги, и его померкший взгляд скрылся под упавшими на лоб волосами. Он сгорбился и медленно побрел в сторону дверей, но на миг снова остановился, всматриваясь куда-то в землю. Парень медленно присел, вытянув руку, и что-то поднял. Заинтересованной Чой несложно было распознать в предмете свою подвеску, серебряного лебедя, которого ей подарила Нари – единственная подруга, которая пару лет назад скончалась, сбросившись с крыши психушки. Ей не удалось справиться со своими страхами, и она решила
Вздрогнув, девушка хотела было бежать вниз и отобрать у Сехуна подвеску, но потом вспомнила, какой он пугающий вблизи, и мгновенно застыла на месте. Нет. Она потом незаметно украдет своего лебедя. Как-нибудь ночью.
На следующий день Сехун снова сидел на ее фонтане, и в душе девушки поселилось настоящее беспокойство. Что же теперь делать-то? Жить внутри здания? В этой душной, мрачной клетке? Извять, подобно цветку, лишенному света и воды? Целыми днями слушать чертей, заполонивших ее мысли? Тогда она наверняка станет следующей, кто спрыгнет с крыши этой лечебницы.
Разозлившись на глупого и непонимающего парня, Чжон выбежала из своей палаты и бросилась вниз по ступеням с явным намерением как-нибудь показать Сехуну, что ему не место на ее фонтане! Это ее друг, в конце концов! Почему какой-то незнакомец так нагло отбирает его у нее?
Но успев услышать отрывок фразы, донесшейся из кабинета врача Кима, девушка тут же остановилась, прижавшись ухом к стене рядом с приоткрытой дверью.
– …Но ему нельзя здесь находиться. Он ведь не безумец, - торопливо убеждала в чем-то сестра Чэ главврача.
– Я знаю, но его отец заплатил хозяину клиники за то, чтобы мы удерживали паренька, не пуская его в город. Он ведь сын любовницы, а не жены. Той, что повесилась пару месяцев назад, помнишь, в новостях рассказывали? Сехун остался один, и все, что ему нужно, это любовь отца, который ненавидит его всем сердцем, не желая даже видеть.
– Бедный мальчик… - прикрыв рот ладошкой, прошептала госпожа Чэ. – Значит, он обречен прожить в этих стенах всю свою жизнь? Как сумасшедший?..
Последние ее слова были едва слышны и наполнены такой невыносимой горечью, что сердце Чжон вздрогнуло от боли.
– Я не знаю, какая судьба уготована этому малышу, но я искренне надеюсь, что он не сойдет с ума. Он отказывается говорить со мной, мало ест и почти не спит по ночам. Однажды я застал его, сидящего прямо на подоконнике ногами наружу. Он ведь мог упасть! Поэтому я попросил нашего директора прислать кого-то, кто мог бы поставить решетку на окно мальчика.
– Это так ужасно… - покачала головой сестра Чэ, и Чой поймала себя на мысли, что больше не может это слушать. Она устремилась вперед по коридору, углубившись в свои мысли и не заметив, что навстречу кто-то идет. Неожиданно она столкнулась с другим пациентом, стукнувшись головой о его грудную клетку. Испуганно подняв на него глаза, Чжон опешила, встретившись взглядом с глубокими темно-карими глазами, цвет которых напоминал ей каштаны.
На самом деле Чой не видела их в жизни, но рассматривала книги с картинками, где упоминались эти странные плоды высокого крепкого дерева.
Сехун молча смотрел на нее; взъерошенные длинные волосы обрамляли его бледное лицо, а вблизи подбородок выглядел еще острее. У него были небольшие губы с еле заметным шрамом рядом с надгубной ямочкой. От него пахло чем-то сладким, едва ощутимым, мгновенно ускользающим при попытке почувствовать.
Чжон поймала себя на мысли, что безудержно таращится на него, все еще находясь в опасной близости, и, вспыхнув, она молниеносно отскочила назад, бесконтрольно выдохнув: