Полет в глубину
Шрифт:
— Теоретически можно сплести заново. Это ведь просто гибкий электромагнитный экран.
— А смысл?
Стручок тяжело вздохнул.
— Да, смысла больше нет. Вика, позвонишь Инге? Вика, слышишь?
Она словно очнулась:
— Я? Конечно, только лучше уже из дома. Надеюсь, у нее не будет из-за нас неприятностей.
— Надеюсь.
— Так грустно…
Глава 33. Профессор
— Ну что, герои, носы повесили? — спросила Инга игриво,
Ответа не последовало: все, что можно, они уже высказали. Все новости обсудили. А решения пока не видно.
— Да, мы с вами выяснили, что все наши технические средства исчерпаны, так?
Зоя обреченно кивнула.
— С точки зрения формальной логики, — неторопливо начал Стручок, — в вашей последней фразе я вижу как минимум две предпосылки для альтернатив.
— А по-русски? — переспросила Вика.
— Какие именно? — почти одновременно с ней спросила Инга.
— «Наши» и «технические», — ответил Стручок.
— Олежек, я бы никогда в жизни не придумала настолько научную фразу, — усмехнулась Инга. — Но суть ты уловил верно.
— Ничего не поняла! — растерялась Вика.
— Вы хотите сказать, что нам лучше попросить помощи у кого-то еще? — Зое больше нравились прямые формулировки.
Стручок кивнул:
— Причем, насколько я понял Ингу, помощь не обязательно будет технической, так?
— А что тут еще придумаешь? — Вику раздражали ситуации, когда она чувствовала себя глупой. — Медики и так уже делают что могут, это ясно, и к гадалке не ходить. Прибор сломали. Что остается?
— Во-первых, медицина предлагает разные решения, — Инга начала загибать пальцы. — Сейчас они проводят Торику поддерживающую терапию. При необходимости подлечивают. Но всерьез им никто не занимается.
— А есть другие варианты? — деловито осведомился Стручок.
— Я тут пообщалась с медиками. Как правило, обычно этим ограничиваются. Но существуют экспериментальные методики. И… иногда люди выходят из комы.
— У нас кто-то может такое сделать? — в глазах Вики зажегся огонек интереса.
— Ты не поверишь, — Инга выдержала театральную паузу. — Наш профессор Звягинцев. Именно его мне назвали как лучшего специалиста по этой теме. Теперь я узнала, что он иногда применяет свои методы. Суть я не очень поняла. Но мы можем встретиться, поговорить с ним.
Она посмотрела на Вику:
— Только мне понадобится твоя помощь.
— Моя? Да все что угодно! А что нужно?
— Видишь ли, мы в суматохе оформили Торика как твоего родственника.
— Ну да, я сказала, что сестра. Я так себя и чувствую.
— Понимаю. Но получилось, что юридически именно ты можешь задавать вопросы врачам и принимать важные решения. А мы все — нет. И даже его родители формально остались несколько сбоку.
— Но… я даже не знаю, что спрашивать!
— Я пойду с тобой. Мы с профессором знакомы. Но окончательное право — только у тебя.
— Хорошо, я согласна. Когда пойдем?
Ответить Инга
— А во-вторых?
— Что? — не поняла Инга, но потом вспомнила начало фразы, усмехнулась и сказала. — Ах, ты об этом. Вика, а я вот не уверена, что нам не надо к гадалке ходить.
— В смысле? — удивился Стручок.
— Знаете… — впервые в голосе Инги чувствовалось сомнение, — …моя мысль еще не совсем оформилась, но есть предчувствие, что проблемы, связанные с душой, могли бы решить люди, работающие с душами.
— Гадалки? — удивилась Вика.
— Экстрасенсы. Но тут мне еще надо подумать.
— Интересный поворот, — задумчиво произнесла Зоя, — но логика в этом есть.
* * *
Вика закусила губу и сосредоточенно глядела на профессора. Звягинцев отстраненно говорил об абстрактных пациентах, а ей приходилось делать усилия, чтобы примерять сказанное к Торику. Инга, наоборот, сидела свободно и даже небрежно, и только жилка, нервно пульсирующая на ее изящном горле, выдавала скрытое волнение.
— …Поэтому я могу предложить вам одну новую методику. Она рискованная, не вполне проверенная, официально не утвержденная, но есть информация, что в определенных случаях она может дать эффективные результаты при лечении комы.
Инга размеренно кивнула и слегка приподняла брови, приглашая профессора продолжить.
— Я бы не стал вам предлагать такой сомнительный метод. Но нас подгоняет время, — Звягинцев словно извинялся. — Некоторые из наших пациентов находятся в коме годами, там лечение консервативное: мы просто их поддерживаем и ждем, пока организм справится самостоятельно. Однако в данном случае динамика у нас отрицательная. Пациенту с каждым днем становится хуже, и консервативные методы не могут компенсировать его деградацию.
Вика вздохнула, а профессор, слегка сдвинув очки к переносице, продолжил:
— Методика состоит вот в чем. Пациенту проводят общеукрепляющий комплекс процедур с повышением иммунитета. Затем медицинскими средствами вызывают остановку сердца. Наступает состояние клинической смерти. Дальше надо очень точно следить за временем: если чуть промахнуться, пациент умирает. Через строго отмеренный промежуток времени у пациента заново запускают сердце.
Теперь Вика невольно зажала рот рукой и смотрела на говорящего почти с ужасом.
— Иногда уже на этом этапе результат бывает фатальным — сердце запустить не удается, — он развел руками. — Другой вариант — пациента вывели из состояния клинической смерти, но он так и остался в коме. В этом случае мы ничего не теряем, но и не получаем никаких преимуществ. Но делаем мы все это ради третьего возможного исхода. После выхода из состояния клинической смерти в организме пациента может произойти как бы перезапуск всех систем организма. В том числе возвращение сознания. И такие случаи в литературе отмечаются.