Полет Ящера
Шрифт:
Начинался въезд в город. Стоящий на перекрестке британский полисмен в колоколообразном шлеме заботливо помахал жезлом, подсказывая направление. Я послушно повернул руль и, лишь спустя секунду, запоздало сообразил, что полисмен мне кого-то напоминает. Ну да! Капитан Костиков! Собственной персоной!..
Я обернулся и на мгновение поймал взгляд прищуренных глаз. Но длилось это крайне недолго. Честный мент странно передернул плечами и «вывернулся». Все произошло так просто и быстро, что я всерьез усомнился, да видел ли я его лицо в действительности, потому что теперь он стоял ко мне затылком. Впрочем, и не стоял даже, а продолжал удаляться. «Форд» мой и не думал
Я с шипением выплюнул вереницу ругательств. Еще один отступник и еще один хитрец! Хотя… Как раз Костикову это можно было простить. Он ко мне никогда не ластился, воевал честно и откровенно, надеясь засадить подальше и «наподольше». Вот и добился своего. А точнее – дождался…
По соседней улице, тоже направляясь к центру, шествовала многолюдная демонстрация. Играла гармонь, и дружно распевались удалые песни шестидесятых-пятидесятых. Про танкистов с шахтерами, про лихих монтажников. Я нахмурился. Шары с флагами – это понятно, но что там у них красовалось на плакатах, я не мог разглядеть, как ни щурился и ни вглядывался. Шеренги демонстрантов мелькали в проемах меж домов и снова пропадали. К концу света они шагали, как к пресловутому светлому будущему.
Впрочем, очень скоро меня отвлекла иная картина. Впереди бурлила толпа. Обутые в лапти крестьяне, объединившись с воинами в кольчугах, штурмовали какое-то здание. Подвешенный на цепях таран угрожающе раскачивался, и кованый наконечник бил по глиняной обмазке стен, с каждым ударом все более обнажая бревенчатую кладку. С хрустом откалывалась щепа, люди громко кричали, с лязгом лупили оружием по щитам и панцирям. С завидной энергией собравшиеся пытались заглушить владеющий сердцами страх. Своего рода – психическая атака, волевое воздействие на нервы – если не на чужие, то хоть на свои собственные. Действие в чем-то разумное и оправданное. Нынешние полицейские, наступая на толпу, тоже молотят дубинками по прозрачным щитам.
Словно ощутив некоторую растерянность, «Форд» замедлил ход, рыскнул влево и скрежетнул тормозами. И тотчас неизвестно откуда вынырнувший жандарм с лицом Шошина и фигурой Ганса учтиво приложил пальцы к козырьку, шагнул вперед и, разгоняя лапотный люд ножнами, в пару минут расчистил автомобилю дорогу. Все оказалось предусмотрено, ничто не должно было помешать моему движению к цели. Заговорить с вежливым жандармом я не осмелился, он же подобных попыток так и не предпринял.
Попетляв по улочкам, я внезапно остановился. Точнее вновь проявил характер фордовский двигатель. Заглохнув повторно, он как бы поставил точку, подтверждая, что искомая цель достигнута.
Чуть приподнявшись, я огляделся. На секунду-другую ощутил в ногах неприятную слабость. Сразу за реденькой шеренгой тополей пугающей глыбой вздымалось здание кинотеатра – того самого, в который когда-то нас заманила прелестница Фима. Впрочем, она здесь тоже была абсолютно ни при чем. Теперь-то я понимал это прекрасно. Как известно, все пути ведут в Рим, и к тому роковому экрану меня мог подвести кто угодно.
Возникло жуткое желание закурить. Я лихорадочно обшарил карманы и достал смятую пачку. Последняя потерявшая форму сигаретка, роняя табачные крошки, выкатилась на ладонь. Что ж, весьма символично… Зажигалки у меня не нашлось, но сбоку услужливо подскочил очередной жандарм со спичкой. Причем он не чиркал ею о коробок, она загорелась у него в руках – сама собой,
– И пожалуйста, не задерживайтесь!..
Я вздрогнул, услышав голос Безмена. Но подсказчик уже шагнул в сторону. На меня он не глядел, на лице его не читалось ни злости, ни участия. Город был наводнен знакомыми масками! Масками, но не людьми.
Окутавшись дымом, я выбрался из «Форда». Не без усмешки отметил, как напрягся плечистый жандарм. Рука его словно невзначай легла на ремень поблизости от кобуры. Значит, все-таки живой человек, хоть и маска. И ноженьки мои когтистые успел, конечно, рассмотреть как следует.
Сигаретку я высосал в три присеста. Легкие клокотали, как кузнечные мехи, – им эта никотиновая порция была форменным пустячком. Оттого и расползлась на груди рубаха, тугим пузырем вздувался пиджак. Я не сомневался, что скоро лопнет и он. Стремительный рост не замедлялся ни на минуту – и даже, похоже, шел по взлетающей кривой. В кинотеатр я пробрался, согнувшись в три погибели, словно прополз в собачью конуру.
Знакомое фойе, все тот же серенький неказистый зал. Людей, разумеется, никого, зато непонятный грохот снаружи. Кто-то с монотонным упорством долбил в стены тяжелым. Неужели тот самый таран?…
Я сумрачно рассмеялся. Ну конечно! Просто машинка проявила редкую деликатность – объехала здание стороной, подбросив к черному ходу. С фасада буйствовала разъяренная толпа, а терпеливый жандарм с голосом бывшего финансиста поджидал прибытия главного персонажа. Очень и очень мило!.. Дракона загнали в угол, чтобы добить всем миром.
В сомнении оглядев фанерные ряды сидений, я решил не садиться. Не по росту и не по размеру. Только раздавлю все к чертовой бабушке!..
Один за другим прозвенело три коротких звоночка. Свет под потолком предупреждающе мигнул и стал гаснуть. А в следующий момент застрекотал кинопроектор. Я воззрился на экран, но ничего не увидел. Трещали двери, кричали люди, с раскачиваемых стен кусками отлетала штукатурка, но экран по-прежнему оставался пуст. Там должен был быть я, но меня там не было, и это отчего-то пугало больше, чем сотрясающий здание грохот.
Решение пришло с запозданием, и я удивился, почему не догадался об этом сразу. Меня и не могло быть ТАМ, потому что я по-прежнему находился ЗДЕСЬ. Ребус для первоклассника!..
Сминая сиденья когтистыми стопами, шумно всхрапывая, я зашагал к экрану. Луч проектора бил теперь в мою спину, и чем ближе я подходил к экрану, тем огромнее становилась тень на сахарном полотне. Абрис был уже абсолютно нечеловеческим, – это я видел совершенно ясно! Короткие передние лапы и что-то тяжелое за спиной. Ну да, конечно, хвост! МОЙ хвост!..
В экран я вошел, как в воду, на мгновение задохнувшись от плеснувшего в легкие пламени. Но первый дискомфорт быстро прошел. Грудная клетка заколыхалась прежним порядком. Тем, что заменяло в заэкранном царстве кислород, тоже оказалось возможным дышать. По крайней мере удушья я не ощущал. Главная беда заключалась в ином – в моей затянувшейся незрячести. Я ничего не видел. Абсолютно ничего. Либо здесь и впрямь было темно, либо в этой среде обычное зрение становилось бессильным. Ни звезд, ни луны, ни малейшего костерка! А ведь на последнее можно было надеяться! В том давнем зазеркалье – огонек, помнится, присутствовал. Далекий, крохотный, но он все-таки горел. Хотя и воды с тех пор утекло немало – вполне достаточно, чтобы залить не одну сотню и тысячу подобных огней. Вот, вероятно, и залило. А потому приходилось шагать вслепую, практически наугад. Впрочем…