Полет звезды
Шрифт:
Да, Мария обворожительна. При одной мысли об ее поцелуях, которые он жадно вырвал у нее вчера вечером, каждая клеточка его тела напрягалась и изнемогала. Но было что-то еще. То, что часто заставляло его искать хоть кого-нибудь, кто бы разделил с ним ночь. И это не было влечение плоти. Это был страх. Страх перед одиночеством. Потому что ночью одиночество ощущается гораздо сильнее, чем днем. В эти минуты Тони особенно нуждался в человеческом тепле. В эти минуты он вспоминал дом, где вырос, свою семью, собаку, верного друга детских игр. И тогда
В четверг Мария ушла из дома раньше обычного, чтобы не встречаться с Тони. Вчерашние мысли и желания, а потом еще и эротический сон убедили ее, что надо серьезно браться за себя, иначе она рискует снова потерять равновесие.
В первой половине дня она успела сделать четыре стрижки, укладку и химическую завивку. В обед она повалилась в кресло в комнате для отдыха, вытянув уставшие ноги. Ее доход зависел от числа клиентов, поэтому она редко позволяла себе отдыхать больше двух-трех дней в году. Но в этот раз она поддалась на уговоры Опал и Руби и решила устроить себе отпуск подольше — всю рождественскую неделю, начиная со следующего вторника. Поэтому сейчас ей надо было обслужить как можно больше клиентов.
Марии нравилась ее работа. Более того, она давала ей возможность неплохо зарабатывать. О большем она и мечтать не могла… до тех пор, пока в ее жизни не появился Тони Мейсон. Он напомнил ей о том, что в жизни есть еще одна сторона, на которую Мария успешно научилась закрывать глаза. Но с его появлением именно эта сторона жизни стала для нее единственно важной и желанной.
Не вставая с кресла, Мария потянулась к холодильнику и только тогда вспомнила, что оставила свой обед дома на кухонном столе.
Чертыхнувшись, она захлопнула дверцу холодильника, встала и начала осматривать комнату в поисках какой-нибудь еды. На столике, где обычно обедали, она нашла остатки крекеров и орехового масла. Не бог весть что, конечно, но надо же было что-то съесть, иначе ей не дотянуть до ужина, который сегодня взялся стряпать Тони.
Мария уже приготовилась намазывать на хлеб ореховое масло, когда услышала какой-то странный шум, доносившийся из салона. Ее насторожил слишком громкий для обычного рабочего дня смех. Она встала и выглянула в салон, чтобы посмотреть, что происходит.
Посреди зала стоял Тони, рассказывающий что-то смешное девушкам, работавшим с Марией, и клиентам. Мария не верила своим глазам. Ее сердце ухнуло и провалилось куда-то. Что она теперь всем скажет? Ведь она ни словечком не обмолвилась о своем новом знакомом, иначе пошло бы столько разговоров! Все и так только и делали, что предлагали познакомить ее то с каким-то дальним родственником, то с другом детства, то с другом друга детства.
Инстинктивно она сделала шаг назад, за занавеску. Ей надо было все хорошенько обдумать, прежде чем появляться на людях. Однако ее заметили, потому что тотчас же раздалось
— Ты забыла сегодня свой обед, — сказал он, улыбаясь и протягивая ей знакомый коричневый сверток.
— Спасибо, — пробормотала она, беря его у Тони из рук и садясь за стол.
— Очень милые! — Тони кивнул в сторону салона.
— Да, очень! — вежливо улыбнулась она, давая понять, что не собирается продолжать разговор.
Однако Тони, не обращая внимания на ее тон и не дожидаясь приглашения, отодвинул стул и сел рядом с ней.
— А у нас на обед был суп.
«Очень интересно!» — подумала она, а вслух сухо сказала:
— Что ж, его лучше есть дома.
— Поэтому я и не стал нарушать твои привычки и принес тебе то, что ты сама себе приготовила. — Он потянулся к свертку, который она еще даже не развернула. — Что там, позволь узнать? — Он развернул бумагу.
Тони достал яблоко и положил его на стол.
— О, я люблю этот сорт.
Вслед за яблоком он вынул из пакета половину сэндвича, который Мария приготовила утром.
— С тунцом… Нет, это я не люблю. А где другая половина?
— Я стараюсь много не есть в обед.
— Хм! Так, так, посмотрим, что же там еще… — с этими словами он вынул из пакета одну карамельку. — А это что? Десерт?
Мария почувствовала, что начинает злиться, и не только на Тони. Она вырвала у него из рук карамельку и пустой пакет и процедила сквозь зубы:
— Спасибо за критику! Можешь возвращаться домой!
Но он, казалось, совсем не обиделся. Напротив, на его лице появилась лукавая улыбка.
— Не обижайся! Я просто хотел немножко тебя развеселить.
— Я развеселюсь, когда ты уедешь.
Наконец-то это свершилось! Она сделала это. Она дала ему понять, что ей не нужны ни его шутки, ни его поцелуи, ни он сам. Что ей будет гораздо легче, когда он уберется из их города вместе со своим грузовиком, который уже наверняка давно починили.
— Я тебе мешаю?
— Вот именно.
— Тогда считай, что меня уже нет.
Увидев, как Тони молча направился к двери, Мария внезапно испытала что-то вроде страха. Она уже была готова броситься вслед за ним, когда он повернулся и внимательно посмотрел ей в глаза. Затем подошел к ней, ласково убрал прядь волос, упавшую ей на лицо, и сказал:
— Ужин будет готов в половине седьмого. Не опаздывай.
Затем он нагнулся и поцеловал ее пересохшие губы.
У Марии не хватило сил, чтобы отстраниться от него. Она должна была, но не смогла. Вместо этого закрыла глаза, почти целуя его в ответ. Она не могла отказаться от этого мужчины, который только что согласился уйти из этой парикмахерской, но не из ее жизни.
Такой короткий, но такой волнующий, этот поцелуй заставил ее почти застонать от удовольствия. Ох, как же ей нравилось, когда ее целовали! И как же ей нравилось, когда ее целовал Тони!