Полезные советы воину
Шрифт:
– Почему у тебя так много волос? – вдруг спросила, прищурившись, будто всерьез задумалась. – Это что, признак взрослого мужчины или просто лень брить?
Я усмехнулся, качнув головой. Девчонка… Ее ребячество не раздражало – напротив, оно зажигало во мне какую-то искру, задор. Она продолжала дурачиться, а я терпеливо сносил ее выходки, пока Надя не решила слепить мне бороду Деда Мороза. Рывок и она плюхнулась на мою грудь с коротким вскриком. Хлопнув ладонью по упругой ягодице, я впился в нежные губы, чувствуя, как смех вибрирует в горле мышонка.
– Отшлепаю
Надя откинула голову назад, ее звонкий смех эхом отразился от стен. Негодяйка.
– Это не сработает! – заявила она с вызовом, вытирая пену с моего лица.
– Уверена? – предупреждающе спросил.
– Мама уже пыталась. – Мышонок пожала плечами, и ее голос стал чуть тише, будто она вспоминала что-то далекое. – Но ничего не вышло... В итоге в узде меня держала только старшая сестра, причем одним взглядом.
Я задумчиво провел пальцем по ее влажной щеке.
– Значит, и я найду способ воспитания. – В моем тоне сквозила мягкая угроза, но глаза, скорее всего, выдавали тепло.
Надя улеглась на мне, прижавшись грудью, и принялась с задумчивой улыбкой перебирать пальцами толстую цепь на моей шее. Крестик слегка покачивался, отбрасывая блики на ее лицо. Я заметил, что взгляд голубых глаз стал рассеянным, будто она ушла в свои мысли.
– О чем задумалась?
Девчонка повела плечом, промолчала.
– Говори, – настоял я, чуть сжав ее талию.
Она посмотрела на меня с тенью неуверенности.
– Просто вдруг стало интересно… есть ли у тебя дети? Ты все-таки уже зрелый мужчина.
Вопрос оказался, как холодный ветер в лицо. И Надя, видимо, приняла мою паузу за неловкость, поэтому торопливо добавила:
– Мы никогда не затрагивали эту тему, но мне очень хочется узнать тебя лучше, Рома. Тем более сейчас… когда между нами появилась определенность.
Ее голос дрожал от искренности. Я заправил мокрую прядку за ухо, чувствуя, как бархатная кожа мышонка теплеет под моими пальцами.
– Это нормальное желание. И я готов к нему, – начал спокойно. – У меня есть сын.
Голубые глаза широко распахнулись, в них вспыхнул неподдельный интерес.
– И хотя я не родной отец Адриану, считаю его самым близким во всех смыслах.
– Я не знала, – тихо выдохнула Надя.
– Откуда тебе было знать? – резонно заметил я.
– Ну… в офисе все равно ходят сплетни, понимаешь, – она нервно улыбнулась. – Мне было лишь известно, что ты женатый человек. Поэтому, когда у нас все началось, я очень удивилась твоему ответу о жене. Но не посмела думать, что такой человек станет вводить в заблуждение.
– Официально, я уже больше года в разводе. Фактически же брак дал трещину гораздо раньше, так что мне не было смысла что-то утаивать, – сказал открыто.
Надя буквально ловила каждое мое слово, чуть приоткрыв рот. Ее любопытство боролось с осторожностью спугнуть момент, ведь я впервые приоткрывал эту часть своей жизни.
– Сколько лет вы были женаты? – спросила тактичным тоном.
– Много. Но это уже
Девчонка опустила взгляд. Очевидно, для нее это как раз имело больше значение, хоть она и пыталась не показывать. Некоторое время помолчав, будто взвешивая что-то, Надя решила сместить направление диалога.
– Сколько лет твоему сыну?
– Девятнадцать, – ответил я, наблюдая, как меняются эмоции н ее лице.
– И он один у тебя? То есть…
– Да. У меня нет родных детей, – опередил догадки мышонка.
Она замялась, подбирая слова.
– Ты не хотел?.. Или у вас не получалось?
Я втянул носом воздух, подняв взгляд к потолку, где пар рисовал размытые узоры.
– Я – хотел. Когда-то очень хотел. Но не сложилось.
Надя понятливо кивнула и легла щекой мне на грудь. Больше вопросов не последовало. Но я уважительно отнесся к этому молчанию – ей нужно было время, чтобы переварить услышанное.
Вечер незаметно перетек в ночь. После ванны я утянул мышонка в спальню, где допоздна выбивал из нее сладкие стоны. Простыни сбились в ком, тело покрылось потом – я мучил Надю с каким-то яростным упорством, будто хотел выжечь то, что могло беспокойством засесть в ее маленькой головке.
Мое прошлое, каким бы тяжелым оно ни было, действительно не имело значения. Я ставил в приоритет настоящее. А в моем настоящем был место только для одной женщины.
После долгой близости Надя уснула почти мгновенно, свернувшись на моей груди. Ее ресницы дрожали во сне, рука безвольно лежала на моем плече. А вот я не мог сомкнуть глаз. Мысли о сыне заныли под ребрами, острые, как осколки. Я созванивался с Адрианом несколько раз, но он то был на сборах альпинистов, то в суете студенческой жизни, и мы как-то не дошли до важного разговора о его неуемной матери. Однако я хорошо понимал: этот гештальт нужно закрыть. Убедиться, что Ольга не навредила нашему сыну – ни словом, ни делом.
В какой-то момент я поднял голову, бережно переложил Надю на подушку и бесшумно поднялся с кровати. Натянув штаны, схватил телефон и вышел в гостиную. За панорамными окнами мерцали огни ночного города, холодные и далекие. В Мюнхене было еще не слишком поздно, но я переживал, что Адриан не ответит. Напрасно
– В последнее время у меня появилось чувство, что ты обанкротился, – бросил он вместо приветствия, и я услышал ухмылку в его голосе.
– Да что ты. С чего вдруг? – отозвался, усмехнувшись в ответ.
– Что-то времени у тебя много свободного стало. От скуки мне названиваешь?
– Ну окей, пока… – начал я, притворно обижаясь.
– Ладно-ладно! Это шутка. Немецкая. А у них тут, сам знаешь, пап, с юмором плохо.
Я невольно улыбнулся, прислонившись лбом к прохладному стеклу.
– Как дела в Гитлерстане?
– Стабильно. По-европейски, – ответил сын с легкой иронией.
– Доклады строчишь? – поинтересовался, зная, как он относится к академической рутине.
– Угу-м... Вообще-то только вид делаю. Подумал, вдруг тебе ректор звонил, наябедничал о моих успехах, вот ты и нагнетаешь!