Полицейская фортуна

Казанцев Кирилл

Поскольку красный продолжал гореть глазом сатаны, а в «девятке» не подавали признаков жизни, «маздовод» обошел машину и оказался перел капотом. Он что-то махал сидящему за рулем Сидельникову, и движения рук его были похожи на призывы выйти и упасть в объятия просящего.

Красный горел.

Сейчас вспыхнет разрешающий, капитанам нужно будет успеть юркнуть перед «Вольво», но твердолобый бык стоял перед капотом Сидельникова и что-то орал.

Прокрутив ручку на двери, Копаев выглянул в окно…

— Что

это он делает? — спросил, стараясь сбить до предела накалившуюся обстановку в салоне, Полянский. Оба сидели в машине, слушали издевки круглоголового типа в расстегнутой рыжей кожаной куртке и терпеливо ждали, когда тот уйдет. Выйти хотелось, этого требовала каждая клетка мозга, но выходить и даже гримасничать было нельзя. Чего доброго бык бросится в атаку, произойдет сцепка, и тогда — прощай «Вольво».

— А ты не видишь, что он делает? — саркастически процедил сквозь зубы Сидельников.

— Нет, я о следаке нашем.

Не поворачивая головы, «муровец» тут же устремил взгляд в зеркало заднего вида. За «девяткой» стоял, как того и требовалось, черный «Вольво». Лица водителя было не рассмотреть — свет, отражаясь от кормы «ВАЗа», стал вертикальной стеной. А за иномаркой стояла машина «следователя Генпрокуратуры», и только теперь капитан ГУВД обратил внимание на то, что из ее окна виднеется голова следователя.

— Это ты кому сказал? — взревел бык перед бампером, обращаясь явно не к Сидельникову, а куда-то в глубь колонны. — Это я «чупа-чупс»?! Я?!

И пошел.

— Вот черт, — пробормотал Полянский.

Сидельников положил руку на ручку двери и застыл в ледяном спокойствии. Так замирает кобра, ожидая, пока мимо нее прошлепают босые ноги индуса. Прошлепают мимо — и Будда с ним. Наступит на хвост — он с Буддой.

Теперь зеркало «девятки» играло роль автомобильного телевизора, на котором разворачивался самый настоящий триллер. А все вокруг, кроме Полянского и Сидельникова, имели возможность лицезреть видео в реальном формате.

Сидельников видел, как бык дошел до машины.

Как положил обе руки на дверцу и сунул голову в салон — тоже видел.

А потом… Чертов зеленый! Кажется, секунду только Сидельников и пропустил — а как много произошло за это время!

Когда капитан вновь поместил «экран» в поле своего зрения, пред ним встала необычная для екатеринбургских пробок картинка. Слева от двери, за которой располагался за рулем «важняк», стоял серебристый «БМВ». На его капоте, распластав руки и свесив вниз ноги, лежал бык. Лежал и вставать не собирался.

Капитан свернул взгляд на машину «следователя». Со стороны водителя медленно поднималось стекло…

На разрешающий сигнал светофора близ мэрии двинулись все автомобили, кроме тех, что стояли на второй полосе движения. Во главе этой импровизированной колонны располагалась красавица «Мазда» желтого цвета. За ним бампер в бампер застыл джип «Паджеро» с хрустальными фарами. А за ним стоял баснословно

дорогой «BMW», на капоте которого лежал, демонстрируя темному небу золотую цепь с огромным медальоном, круглоголовый парень. Весу в нем было никак не меньше ста двадцати килограммов, и водитель «BMW» уже подсчитывал, с какой суммой расстанется его страховая компания. 

Глава 19

И Антон был вынужден снова выключить передачу и остановиться в потоке машин. Екатеринбург. Вечер. Попроси любого произнести третье слово, которое обязательно будет ассоциироваться с этими двумя, он обязательно скажет: «Пробка».

Не выпуская из виду «Вольво», Копаев стало смотреть в зеркало, разглядывая машину капитанов.

Слева картина была менее прозаична. В полумраке салона светлой иномарки за наполовину затонированным стеклом сидел некто в форме. Фуражка его лежала где-то на сиденье, и из атрибутов принадлежности к властным структурам были лишь погоны, да едва просматриваемые через стекло петлицы.

«Прапорщик, — подумал Антон, с иронией разглядывая его правый погон. — Просвета на погоне нет, звездочки маленькие… Непременно прапорщик. Зато на «Ауди»… Прапорщик на «Ауди». Хотелось бы узнать род войск, где такое возможно…»

И вдруг стекло со стороны прапорщика стало опускаться, и, пока оно опускалось все ниже и ниже, он открыл рот и высыпал на мостовую с полпригоршни шелухи от семечек.

«Абсолютно по-свински настроенный неопрятный прапорщик на «Ауди», — переиначил формулировку Копаев и вдруг замер.

Стекло, опустившись до отказа, стало подниматься вверх…

— Черт побери… — прохрипел Антон. — Черт меня побери!..

Уставившись в лобовое стекло невидящим взглядом, он едва не пропустил момент трогания с места.

— Не может быть!.. Этого не может быть!!

Его последние слова грохотом прошлись по тесному салону машины и едва не оглушили его самого.

Машина тронулась, и Антон снова увидел перед собой оригинальные задние фонари шведского авто.

«Вольво» перестроился в левый ряд и включил указатель поворота. Именно так, а не наоборот, как требуют правила дорожного движения. Копаев увидел это, но уже не успевал. Рискуя получить удар в бок от догнавшего его джипа, чуть приотставшего из-за сумятицы на светофоре, Антон повел свою машину вслед за «шведом».

Сотовая компания праздновала — телефонная связь оперов ГУВД и опера УСБ находилась в постоянной работе, и теперь из-за невозможности делать несколько дел сразу Антон нацепил на ухо переговорное устройство, а сам телефон подключил к гнезду автосвязи.

— Разворачивайся и догоняй, — приказал он и развернул машину на сто восемьдесят градусов прямо посреди бульвара. Город давно привык к агрессивному вождению на своих улицах, но такое откровенное хамство видел редко. Водитель «Вольво», судя по его маневрам, уже понял, что его ведут, и теперь предпринимал все усилия для того, чтобы оторваться.