Полицейский-апаш
Шрифт:
Молодой англичанин также спрашивал себя, какие могут отсюда вытекать последствия лично для него и почему вокруг этой истории поднят такой шум. Впрочем, ответ ему предстояло получить в самом непродолжительном будущем…
Нини завершила свой туалет и вернулась в спальню. Она была такой же хорошенькой и имела всё тот же вид скромной невинности. Бросив на любовника взгляд, полный любви и сожаления, она направилась к выходу…
Однако комиссар, прежде чем уйти, счёл необходимым разъяснить Аскотту последствия своего визита.
— На основании всего происшедшего, — строго сказал он, — я составлю протокол.
— Что вы такое говорите? — воскликнул Аскотт.
Но комиссар только молча поклонился и вслед за остальными покинул комнату.
Несколько секунд англичанин стоял неподвижно, затем опрометью кинулся в прихожую.
— Мош!.. — позвал он. — Господин Мош!..
Старый бандит, уже начавший было спускаться по лестнице, повернулся и вновь вошёл в спальню.
— Что вам угодно, сударь? — холодно спросил он.
— Нам надо поговорить… — произнёс Аскотт дрожащим от волнения голосом, увлекая его в комнату, служившую библиотекой и рабочим кабинетом. Вынув из ящика письменного стола чековую книжку, англичанин обмакнул перо в чернила и приготовился писать.
— Сколько? — спросил он.
— Простите? — сказал старый бандит, прикидываясь, будто не понимает, о чём речь.
— Я спрашиваю, на какую сумму я должен выписать вам чек, чтобы всё это кончилось…
Жадность блеснула в глазах Моша, но он сдержал себя. Его план был рассчитан на большее… Мош разыграл благородное негодование.
— Как вам не стыдно, сударь! — воскликнул он. — Вы меня оскорбляете! После того, что вы сделали с моей племянницей, вы осмеливаетесь предлагать мне деньги?! Нет, вы плохо меня знаете! Я в такие игры не играю! Пусть дело идёт своим чередом…
Бледный, как мертвец, Аскотт стал умолять старого мошенника:
— Послушайте, Мош, ведь мы друзья…
— Мы были ими…
— Мош, Мош… Я не хочу скандала!
— Нини, моя племянница, обесчещена…
— Но есть же способ как-то уладить…
— Религия и общество дают нам только один способ для этого…
Аскотт задрожал: он понял, что имел в виду его собеседник.
— Вы говорите о женитьбе? — спросил он. — Вы хотите, чтобы я женился на Нини?.. Но вы забываете, что я аристократ!
— Лорд Аскотт — это не вы, это ваш отец, — уточнил Мош.
— Но я его сын… его потомок…
— Младший сын! Вы не наследуете титул… И ничто не мешает вам жениться на порядочной девушке, которую вы совратили!
— Мош, дружище Мош! — умолял англичанин. — Давайте договоримся! Я за деньгами не постою!
— Хватит! — с возмущённым видом воскликнул старый мошенник. — Я уже ответил вам так, как только и может отвечать человек, обладающий честью, совестью и благородным сердцем! Если вы готовы загладить свою вину посредством брака, я готов пойти вам навстречу… Если же нет, то мы встретимся в суде!
С этими словами Мош величественно покинул кабинет, оставив Аскотта бледного, с раскрытой чековой книжкой и пером, зажатым в дрожащих пальцах…
18.
В аллеях обширной парковой зоны, примыкающей к Парижу со стороны Булонь-сюр-Сен и застроенной частными особняками и роскошными виллами, в этот вечер царило необычное оживление. Целая вереница конных экипажей, роскошных лимузинов и демократических такси тянулась в одном направлении — к чугунным решётчатым воротам некоего частного владения, расположенного между городскими оранжереями и Булонским лесом.
Это имение вот уже несколько месяцев принадлежало эрцгерцогине Александре, близкой родственнице короля Гессе-Веймара, одной из самых ярких представительниц иностранной колонии в Париже. В высшем обществе только и было разговоров, что о её красоте, богатстве и щедрости. Её остроты передавались из уст в уста.
Эрцгерцогиня была окружена интригующим ореолом таинственности, её прошлое было загадкой. Но она вела столь оживлённую светскую жизнь, её салон посещало такое количество знаменитостей, что никому не приходило в голову усомниться в её происхождении или начать искать в справочнике Гота её генеалогические корни… Говорили, что она занимает высокое положение при дворе Гессе-Веймара, что её удостаивает своей дружбой принц Гудульфин, но этим, собственно, сведения о ней и ограничивались. Однако, если женщина красива, богата и умна — а эрцгерцогиня Александра располагала всеми этими достоинствами, — если с её именем не связано никакого скандала, то парижское общество не склонно проявлять по отношению к ней излишнюю подозрительность.
И каждый раз, когда эрцгерцогиня устраивала очередной роскошный приём, наиболее именитые представители высшего общества оспаривали право быть в числе приглашённых.
Костюмированный бал, который в этот вечер давала знатная иностранка, был объявлен уже давно, но несколько раз откладывался из-за состояния здоровья хозяйки. И вот, наконец, он должен был состояться! Несмотря на то что уже наступил май месяц и конец зимнего сезона, бал обещал быть чрезвычайно многолюдным.
Съезд гостей начался в одиннадцать вечера. Из роскошных экипажей и автомобилей то и дело выходили элегантные маски, чьи персонажи были заимствованы из мифологии, древней истории, а то и из современной политической реальности. Танцы ещё не начались, и гости, столпившиеся у входа, приветствовали аплодисментами наиболее интересные и смелые костюмы.
Так, всеобщее одобрение вызвала маска Демосфена, под которой скрывался англичанин Аскотт. Дружными аплодисментами была встречена древняя римлянка Соня Дамидова, задрапированная в античный пеплум, выгодно подчёркивавший красоту её фигуры. Привлекла внимание комическая маска Диафора, под которой выступал доктор Муайен, признанное светило медицинского факультета. Длинная седая борода Карла Великого не помешала присутствующим узнать инженера Андраля, который шествовал под руку со святым Людовиком, нёсшим на перевязи маленький цветочный горшочек, в котором рос столь же миниатюрный дуб… Проследовали также многочисленные древние греки, моряки, эльзасцы, несколько Наполеонов и необыкновенно похожий кучер фиакра… Некоторые гости даже забеспокоились, не проник ли в их среду настоящий кучер, пока не опознали в нём одного из самых элегантных посольских атташе…