Политическая антропология
Шрифт:
Развитие обычая брака с приданым является причиной повышения правового положения жены в том смысле, что увеличение наследственных благ ведет и к увеличению самостоятельности и власти наследующих. Так как это обстоятельство у земледельческих народов появляется наряду с прочным местожительством, то мы и находим у них женщину как хозяйку дома, и через это она приобретает косвенное влияние на общественную жизнь.
У китайцев мы наблюдаем троякую зависимость женщин. Они говорят: «пока женщины не замужем, они должны зависеть от своего отца, замужние — от своего мужа, вдовы — от своих сыновей». Китайцы, по-видимому, переняли эту поговорку от индусов, ибо законодательство Ману высказывается очень решительно о самостоятельности женщин. «В детстве, — гласит оно, — женщина должна зависеть от своего отца, в супружеском возрасте — от своего мужа, а когда он умрет — от своих сыновей; когда у нее
Как власть мужчины над женщиной, так и его право распоряжаться детьми основываются на их естественной слабости и потребности в защите. Применявшийся на всех ступенях дикого и варварского состояния и существовавший даже еще в античное время обычай умерщвления детей служит крайним выражением этой власти над новым поколением, вызываемой и оправдываемой скудным состоянием, в котором находятся многие первобытные племена. Именно девушки, как малоценное потомство, выбрасываются и умерщвляются, помимо того, что уродливо сложенные и слабые дети сплошь подвергаются этой участи. Еще в римском праве «patria potestas» так велика, что от воли отца зависит, оставить ли дитя в живых и признать его своим.
Когда раса достигает более благоприятных жизненных условий, то укрепляется обыкновение не умерщвлять больше детей; когда же множество детей начинают считаться гордостью и преимуществом — тогда дана возможность сильного умножения населения, и поле для развития индивидуальных вариаций сильно расширяется. Оба эти обстоятельства представляют предварительные физиологические условия для всякой более высокой и мощной культуры. У персов считалось необыкновенно почетным иметь много детей. «Они полагают силу в количестве», — как пишет Геродот. У германцев считалось злодеянием ставить пределы числу детей или умерщвлять новорожденного (Germ. С. 19). Страбон отзывается как о похвальнейшем обыкновении египтян о сохранении ими в живых всех своих детей.
Семья имеет кроме физиологических задач — отбора и передачи по наследству предрасположений и способностей, полезных для расы — еще и психологическое призвание, а именно: воспитание и сохранение традиции. Обе задачи первоначально были связаны только с семьей. Знание первобытного мира, военные и хозяйственные познания и искусство, материальное имущество передаются из одного поколения в другое, и достигнутые семьей успехи на почве ее физиологической непрерывности и социальной замкнутости сохраняют и подготовляют для нее новые задачи.
Семья представляет органический и духовный круг власти в отношении сохранения и развития расы. Но только господство мужа и отца могло создать такую организацию и подчинить волю сопротивлявшихся. Требование супружеской верности жены, повиновение ее и детей и, в случае необходимости, неумолимое достижение этого силой — всегда составляли естественное преимущество более превосходной, более сильной и более интеллигентной стороны в естественной борьбе за существование. Семейное господство мужчины составляют биологический факт и необходимость, на которую тщетно нападают рационалисты, теоретики равенства.
Если элементарнейшею потребностью человека является питание, то и приобретение, и унаследование материального имущества составляют важнейшую социальную задачу семейной организации. С развитием форм брака и семьи теснейшим образом связано поэтому и развитие прав собственности и наследования.
Первоначально всякое обладание является чувственным естественным фактом, действием инстинктивных побуждений, где власть и право составляют одно. Первобытные люди обладают своим оружием и господствуют над почвой, так же как и лесные животные обладают своими органами защиты и нападения и охотничьими пространствами, не имея об этом какого-либо ясного юридического представления. Оккупация и завоевание представляют естественные и первоначальные причины собственности.
У охотничьих и рыболовных племен местожительство их представляет общую собственность рода, у рыбаков — в особенности берег моря и рек. Границы между местожительством отдельных родов, однако, проведены точно, и нарушения их являются одной из самых частых причин продолжительных междоусобиц
232
А. Н. Post. Die Anfange des Staats- und Rechtslebens. 1878. S. 276.
233
A. H. Post. Afrikanische Jurisprudenz. Bd. II, S. 167.
Так как у охотничьих племен места охоты составляют племенную собственность, а оружие находится в индивидуальном владении, то отсюда развились определенные основные положения охотничьего права, смотря по оружию, которым добыча была убита, смотря по месту и смотря по положению раны, если охотились многие лица. У бечуанов действует закон, по которому первый, ранивший животное, получает его, если оно поймано или убито. При охоте с собаками добыча принадлежит собственнику собаки, которая первая настигла ее. В стране Баве охотничья добыча принадлежит тому, кто первый поранил ее, тому, кто первый сразил животное, принадлежат обе его ноги на одной стороне туловища. У базутосов — нанесшему убитому животному первую рану принадлежит лучшая часть его. [234] У других охотничьих племен существует обычай общей собственности добычи, добытой общею охотою, или же каждый берет себе из наличного запаса то, что ему больше по вкусу.
234
А. Н. Post. Afrikanische Jurisprudenz. Bd. II, S. 162.
Частная собственность на землю сначала распространяется лишь на те места, где строится хижина, где разводятся сад или деревья. У высших охотничьих племен существуют, рядом с охотой, как главным источником пропитания, одновременно и садоводство, и огородничество. Путем обработки земля получает экономическую ценность и через это делается частною собственностью, которая, однако, снова исчезает, и земля возвращается в общее владение племени, когда обработка ее прекращается и следы культуры исчезают. Такая частная собственность признается соседями и имеет силу общего правового положения.
У апингов западно-экваториальной Африки земля и деревья всех родов составляют общее достояние. Только пальмы и плодовые деревья считаются частною собственностью того, кто их посадил. У коми всякий может обрабатывать кусок земли, где угодно, но он владеет им только до тех пор, пока обрабатывает его. У племени кру нет совсем присвоения земли отдельными лицами, а только временное пользование. Всякий может по желанию пользоваться общей землей, но не продавать ее.
Не у всех племен, стоящих на одинаковой ступени культуры, находят одни и те же права собственности. То, как в большинстве случаев, вся страна считается общинною собственностью; то она составляет собственность вождя, как в деспотически управляющихся племенах; то, как исключение, земля разделяется между отдельными лицами, — например, у синоголо в Британской Новой Гвинее: «Здесь совсем нет общинной земли; вся почва разделена между мужским населением и составляет наследственное владение — вследствие чего и существует обычай продажи и аренды земельных участков. Деревья и почва принадлежат всегда одному и тому же владельцу. Всякий обрабатывает свою собственную землю; однако друзья и родственники по его просьбе помогают при работе; но весь сбор принадлежит землевладельцу». [235]
235
Zeitschrift fur Sozialwissenschaft. Bd. III, S. 353.