Политическая биография Марин Ле Пен. Возвращение Жанны д‘Арк
Шрифт:
«Мы не были поняты, – с горечью констатировал Ле Пен. – Но мы еще придем, чтобы дать бой социализму!»
Унизительное фиаско не сломило его, как не сломили и прошлые поражения, и будущие удары судьбы – вплоть до последнего удара «ножом в спину», случившегося весною 2015 года. Национальный Фронт провел перегруппировку сил; сотрудничество Ле Пена и солидаристов привело к выработке политической программы, наиболее цельной и логичной за все предыдущие годы существования партии. Ле Пен встал в оппозицию как к левому правительству, так и к правым парламентским партиям. Политику НФ определяла сплотившаяся вокруг него группа, «мозг партии», куда, помимо опытного аппаратчика Ж.-П. Стирбуа, входили убежденный антикоммунист Мишель Коллино по прозвищу Барбаросса, советник по экономическим
63
Le Monde, 02.11.1982.
Дистанцировавшись от пугавших избирателя правых экстремистов, с их приверженностью насильственным методам ведения политической борьбы, с их антисемитизмом, их симпатиями к нацистской символике и ритуалам, Национальный Фронт начал стремительно обретать популярность. Конечно, достижения 1983–1984 гг. не сравнить с успехами первой половины 2000-х, и все же для ютившегося в гетто маргинального движения, каким был несколькими годами ранее Национальный Фронт, это было колоссальный рывок вперед.
На муниципальных выборах в марте 1983 г. в 20-м округе Парижа Ле Пен получил 11,3 % голосов. А в июне того же года в Париже прошла демонстрация полицейских из Профессиональной независимой федерации полиции. Появившийся перед Дворцом Правосудия Ле Пен был встречен аплодисментами и криками «Ле Пен – президент!»
В сентябре 1983 г. на повторных муниципальных выборах в г. Дре Национальный Фронт получил 16,7 % голосов. Кампанию здесь проводил Ж.-П. Стирбуа.
А в июле 1984 г. на выборах в Европарламент партия Жан-Мари Ле Пена получила 11 % голосов и 10 депутатских мандатов.
Начиналась эпоха «эффекта Ле Пена» – эпоха, в которой Национальному Фронту суждено было играть роль «злодея» на политической сцене, чудовища, безобразного и внушающего ужас, но при этом являющегося неотъемлемой частью политического бестиария Франции.
«И тут появился Ле Пен. Надо было видеть его в 1984 году во время первого выступления по телевидению в передаче „Час истины“, благодаря которой он прописался в гостиных у французов. Он вступает в схватку с журналистами, которые берут у него интервью. Он занимает всю сцену и царит на ней, как тореадор на арене. Долго добивался он, чтобы ему позволили выйти на площадку телестудии. Пришлось даже написать жалобное письмо Миттерану о том, что государственное телевидение игнорирует его. Хитроватый президент шевельнул пальцем, и… Это было самым большим везением Ле Пена. Бывший устроитель скандалов в Латинском квартале, бывший член Национального собрания, где он возглавлял микроскопическую группку, Ле Пен, только что разменявший шестой десяток лет, попал-таки на голубой экран. Тот день 1984 года был днем его триумфа.
Что же увидели телезрители? Они увидели живого типа с острым языком, самоуверенного и антипатичного. Но – он говорил о том, о чем говорить было не принято. Вот он стоя объявляет минуту молчания в память о жертвах коммунизма. Думаете, он первым придумал это? Вспомните, как в свое время Понятовский, друг Жискара, предрекал советские танки на площади Согласия в случае победы левых на выборах! Старый мир с его фантазмами не исчез, и Ле Пен реанимировал его. Он говорил громким голосом о том, о чем другие говорили чуть ли не шепотом. Это стало его лозунгом. Он нравится. Благодаря своей воинственности он стал феноменом телевизионной ярмарки тщеславия. О нем говорят, как о чем-то исключительном. Но это было грубой ошибкой: пойдя по такому простому пути, невозможно понять политическую подоплеку персонажа и того, что он несет с собой» [64] .
64
Nouvel Observateur, 17.06.2007.
Какое-то
А за два года до этого – в 1986 г. – партийный билет Национального Фронта получила юная студентка университета Пантеон-Асса Марин Ле Пен.
Глава третья
Изгнание старых демонов
Если в середине 80-х Ле Пен был еще «феноменом», то в 90-х он превратился в постоянного игрока на поле французской политики, чья роль становилась год от года все более важной. Предвыборные кампании НФ делали упор на коррупции, которая разъедала «большие партии» – социалистов и Объединение в поддержку Республики. «Все прогнили, кроме НФ», – утверждали идеологи партии. Пропагандистская машина Фронта убеждала избирателей, что между левыми и правыми нет большой разницы (собственно, именно здесь следует искать корни излюбленной «шутки» Марин Ле Пен про «партию UMPS» – то есть Союза за народное движение (UMP) и социалистов (S), сливающихся в одного послушного воле Брюсселя монстра).
«Ни правых, ни левых – только французы!» – возвещал слоган партии на выборах 1995 г. На этих выборах Жан-Мари получил честные 15 % голосов: тогда многим казалось, что это электоральный потолок кандидата от крайне правых. В том же году на муниципальных выборах несколько кандидатов Национального Фронта победили соперников из «больших партий» и стали мэрами ряда больших городов на юге страны – Мариньяна, Оранжа и Тулона. Партия стремилась интегрироваться в низовые структуры французской государственной машины – в советы муниципалитетов, кантонов и департаментов, понимая, что доверие избирателей в регионах – фундамент, без которого невозможно дальнейшее «завоевание» Франции. Броские лозунги НФ привлекали на сторону Ле Пена многих французов, традиционно сочувствовавших крайне правым, – но этого ему было мало. Нужно было во что бы то ни стало выйти из гетто, прорвать блокаду больших партий – а это можно было сделать, лишь выбрав правильную стратегию, которая обеспечила бы Национальному Фронту поддержку тех избирателей, которые раньше голосовали за правых, центристов и даже левых. Борьба за электорат – в сущности, та же борьба за ресурсы; тем, кто приходит к дележу пирога во вторую и третью очередь, не стоит надеяться, что где-то в сторонке лежит, никем не замеченный, лакомый кусочек. Ресурс нужно отнимать у соперников, а для НФ соперниками были все без исключения партии Пятой республики.
Уверенный рост популярности НФ был связан в первую очередь с ростом протестных настроений в широких кругах французского общества. Главная идеологическая «приманка» НФ – борьба с иммиграцией – находила отклик в сердцах все большего количества французов. Поток иммигрантов из Северной Африки и Ближнего Востока в бывшую метрополию достиг уже таких масштабов, что игнорировать эту проблему стало невозможно. Однако «большие партии» как раз этим и занимались – делали вид, что с иммиграцией в стране все нормально. На этом фоне Национальный Фронт был единственной партией Франции, которая не просто придавала большое значение проблеме иммигрантов (особенно мусульман), но и рассматривала ее как ключевую для всей политической повестки.
Но идеи НФ были популярны не только потому, что в них присутствовала простая и понятная идея разделения общества на «своих» и «чужих». Активисты партии все чаще говорили о том, что французскому обществу необходимы перемены: рабочие места и социальная помощь должны в первую очередь предоставляться французам, а не чужакам. Однако речь не шла о разделении на «своих» и «чужих» по цвету кожи или форме черепа: к «французам» причислялись представители любых национальностей при условии, что они разделяют идеалы французской культуры и цивилизации, живут по обычаям новой Родины и ставят интересы ее жителей выше всех остальных (родовых, общинных, религиозных и т. д.). Это была не голая декларация: пример Ахмеда и Сорайи Джеббуров показывает, что представители арабского мира не только могли поддерживать идеи НФ, но и интегрироваться в его организационную структуру.