Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1
Шрифт:
«Сельсовету дер. Емельяново, Красноярского района и округа, и Михаилу Мерзлякову.
Мерзлякова припоминаю по месту моей ссылки в селе Курейка (Турух. края), где он был в 1914–1916 гг. стражником. У него было тогда одно единственное задание от пристава — наблюдать за мной (других ссыльных не было тогда в Курейке). Понятно поэтому, что в дружеских отношениях с Мих. Мерзляковым я не мог быть. Тем не менее я должен засвидетельствовать, что если мои отношения с ним не были «дружественными», то они не были и враждебными, какими обычно бывали отношения между ссыльными и стражниками. Объясняется это, мне кажется, тем, что Мих. Мерзляков относился к заданию пристава формально, без обычного полицейского рвения: не шпионил за мной, не травил, не придирался, сквозь пальцы смотрел на мои частые отлучки и нередко поругивал пристава за его надоедливые «указания» и «предписания». Все это считаю своим долгом засвидетельствовать перед Вами.
Так обстояло дело в 1914–1916 гг., когда Мерзляков, будучи стражником, выгодно отличался от других полицейских.
Чем стал потом М.
С коммунистическим приветом
Сталин». [496]
496
В. Швейцер. Сталин в Туруханской ссылке. С. 33–34.
Наконец, завершая краткое описание некоторых бытовых сторон пребывания Сталина в Туруханской ссылке, следует упомянуть об одном моменте. Еще при жизни Сталина в стране ходили слухи о том, что во время пребывания в ссылке он якобы имел связь с хозяйкой дома, в котором он жил, и от нее якобы родился сын. После смерти Сталина, особенно в период так называемой десталинизации, на этот счет появилось немало публикаций. Они носили характер дешевых сенсаций, хотя и преподносились как весьма респектабельные и базирующиеся на фактах и свидетельствах лиц, имевших возможность знать об обстоятельствах этого дела. Невнятно упоминается об этом и в некоторых биографиях Сталина, написанных западными авторами. Вполне убедительной, не вызывающей возражений и каких-либо сомнений, документальной базы на этот счет фактически нет.
Отсутствие серьезных и достоверных подтверждений такого рода версий «тайной семейной жизни» Сталина вполне объяснимо в силу весьма деликатного характера самой проблемы. Мне представляется, что по жизненной логике, а она в данном случае сильнее всякого рода пуританских рассуждений, такие факты более чем вероятны. Об этом пишет и С. Аллилуева: «Тетки говорили мне, что во время одной из сибирских ссылок он жил с местной крестьянкой, и что где-то теперь живет их сын, получивший небольшое образование и не претендующий на громкое имя» [497] .
497
Светлана Аллилуева. Только один год. С. 330.
Стоит привести еще одно любопытное свидетельство. В самый разгар кампании по развенчанию Сталина после XX съезда КПСС Комитету госбезопасности СССР было поручено провести тщательное расследование обстоятельств, связанных с его пребыванием в Туруханской ссылке. Поводом для такого расследования послужила публикация в американском журнале «Лайф» весной 1956 года материалов о сотрудничестве Сталина с царской охранкой. (Об этом речь специально пойдет в следующей главе). Здесь же я приведу те места из записки, которые касаются личной жизни Сталина [498] . В ней, в частности, сообщается, что «по рассказу гр-ки Перелыгиной было установлено, что И.В. Сталин, находясь в Курейке, совратил ее в возрасте 14 лет и стал сожительствовать с ней». По словам той же Перелыгиной, «у нее, примерно, в 1913 году родился ребенок, который умер. В 1914 году родился второй ребенок который был назван по имени Александр. По окончании ссылки Сталин уехал, и она была вынуждена выйти замуж за местного крестьянина Давыдова, который и усыновил родившегося мальчика Александра. За все время жизни Сталин ей никогда не оказывал никакой помощи. В настоящее время сын Александр служит в Советской Армии и является майором.»
498
Фотокопия записки в адрес Н.С. Хрущева воспроизводится в книге А.В. Островского Кто стоял за спиной Сталина?
Что можно сказать по поводу столь пикантного эпизода, якобы имевшего место во время Туруханской ссылки Сталина? С одной стороны, его можно принять за реальный факт. С другой стороны, в нем можно и усомниться, учитывая обстановку сложившуюся в самый разгар кампании по разоблачению культа личности. Тем, кто развернул эту кампанию, было выгодно не только политически ниспровергнуть Сталина, но и приписать ему целый набор того, что в те времена именовалось емким словом «аморалка». Правда, этот эпизод не получил тогда своего развития и так и остался всего лишь архивной констатацией.
Мне представляется невозможным по прошествии стольких лет выносить какое либо определенное суждение на этот счет. Поэтому будем считать данный вопрос открытым. Но говоря в целом, он не кажется мне столь уж принципиальным при изложении политической биографии Сталина. Тем более, принимая в расчет, что этот эпизод нельзя расценивать в качестве абсолютно достоверного факта. Но упомянуть о нем я счел необходимым опять-таки во имя принципа объективности и беспристрастности.
Если то, о чем идет речь, в самом деле соответствует действительности, то и это не вносит, на мой взгляд, ничего принципиально нового в общую картину жизненного пути Сталина. Просто один из штрихов, дорисовывающий его весьма сложный и в то же время вполне понятный для нормального человека облик. Я не склонен пускаться в рассуждения о моральных аспектах этого возможного эпизода его сибирской одиссеи, поскольку
Теперь остановимся на вопросе о собственно политической деятельности Сталина в период Туруханской ссылки. Разумеется, в том ее понимании, какая она была вообще возможна для человека, фактически отрезанного от мира. Судя по некоторым его письмам, в первый период пребывания в ссылке он проявлял самый живой и непосредственный интерес к развитию политических событий в столице, в первую очередь к деятельности большевистской фракции в Государственной думе. Как-никак, а к ней еще совсем недавно он имел непосредственное отношение, будучи по поручению ЦК своеобразным координатором их работы, в частности по вопросам выработки большевистской линии поведения в думе. В этой связи примечательно его письмо Р. Малиновскому, написанное в апреле 1914 года. Оно пронизано оптимизмом, если не сказать пафосом, не вполне соответствовавшим реальному положению дел: «Вообще, душа радуется при виде того, как искусно, как мастерски используются фракцией и питерским коллективом все и всякие легальные возможности. Органы печати, политические и профессиональные, растущие как грибы; удачные выступления членов фракции и частые их разъезды (весьма нужные и полезные); регулярное вмешательство питерского коллектива во все дела пролетарских выступлений; рост престижа «Правды», кроме Питера, еще в провинции; колоссальный рост пожертвований в пользу «Правды», и, наряду с этим, жалобный вой во всех смыслах разлагающейся группы ликвидаторов — картина великоле-е-е-е-пная, черт меня дери!..» [499]
499
Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 19.
Из писем Сталина явствует, что он внимательно читает нерегулярно поступающие к нему газеты и журналы, настойчиво просит присылать необходимые ему книги по социально-политической проблематике, в особенности по национальному вопросу. Так, вскоре после прибытия в ссылку он пишет шифрованное письмо Н.К. Крупской в Краков: «Я, как видите, в Туруханске. Получили ли письмо с дороги? Пришлите деньги. Если моя помощь нужна, напишите, приеду немедля. Пришлите книжек Штрассера, Паннекука и Каутского» [500] . Крупская в ответном письме, пересланном через Киев, сообщала, что сразу же были посланы деньги, подобраны книги по национальному вопросу и проинформировала о некоторых внутрипартийных делах.
500
Иосиф Сталии. С. 74.
Видимо, занятия национальным вопросом стояли в центре его тогдашних политических интересов. Весьма удачный опыт, воплотившийся в фундаментальной статье, подробно о которой речь шла выше, стимулировал его, побуждал к дальнейшей разработке этой проблематики. В письме к Р. Малиновскому он излагает свои довольно амбициозные планы в области литературной работы: «Мне пишет один из питерских моих приятелей, что работников-литераторов страшно мало в Питере. Если это верно, напиши — я скажу И. Сталину, чтобы он почаще писал. Все-таки помощь. Он уже послал в «Просвещение» большую статью о «культурно-национальной автономии». Если он получит из России нужные книги (а он их получит, ибо выписал их), то напишет и пришлет такую же большую статью (фельетонов на 5) для «Правды» под заглавием «Об основах марксизма» Будет также (для «Просвещения») статья «Организационная сторона национального вопроса». Если нужно, напишет и пришлет для «Правды» популярную статью по национальному вопросу, доступную вполне для рабочих. Ты только напиши, закажи» [501] .
501
Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 19.
Работа Сталина о культурно-национальной автономии оказалась потерянной, а потому о ее содержании судить нельзя. Можно только высказать логичное предположение, что она развивала и конкретизировала положения, высказанные автором в статье «Марксизм и национальный вопрос». Как видно, Сталин продолжал углубленное изучение этой исключительно важной проблемы. В. Швейцер в своих воспоминаниях писала об одной из своих поездок к Сталину: «… на столе лежала книга Розы Люксембург на немецком языке, которую Иосиф Виссарионович читал и переводил на русский. В ссылке Сталин продолжал работать над второй частью своей книги «Марксизм и национальный вопрос», первую часть которой он написал за границей, живя у Владимира Ильича Ленина. Книга эта была напечатана в нескольких номерах журнала «Просвещение» в 1913 году. Владимир Ильич очень высоко оценил работу товарища Сталина и считал его выдающимся знатоком национального вопроса» [502] .
502
В. Швейцер. Сталин в Туруханской ссылке. С. 31.