Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.

Горяева Татьяна Михайловна

Однако было бы неверно оценивать отношения между властью и интеллигенцией односторонне по принципу «жертвы и злодеи». Очень многие инициативы шли «снизу», от интеллигенции, которая стремилась найти компромисс с властью, чему имеются многочисленные подтверждения именно в документах о деятельности литературных группировок [596] . Безусловно, мы не можем оценивать ситуацию, опираясь только на обращения, резолюции, протоколы литературных организаций и письма отдельных литераторов, которые по стилистике больше напоминают политические доносы, стенограммы обвинительных процессов, кухонные склоки. При изучении этих документов возникает вопрос: что было делать цензуре в условиях добровольного и массового стремления участников забега оттолкнуть соперников и первым прорваться к кормушке? Объективности ради необходимо подчеркнуть, что все усилия литературных организаций были направлены на достижение чисто материальных целей: литераторы, входящие в группировки пролетарского направления, находились на регулярном финансировании государства (на зарплате) через органы управления культурой (Наркомпрос РСФСР). Поэтому

желание «вписаться» в официально признанные объединения было обусловлено не столько победой одного литературного направления над другим, сколько чисто прагматическими стремлениями выжить в сложной идеологической и экономической обстановке [597] . Первопричиной этого морального разложения был страх, разъедающий души даже самой лучшей части общества. Конечно, страх 1920-х гг. отличался от страха начала 1930-х гг. и страха 1937-го года.

596

«Литературно-художественные группировки» – информационная база данных как подпроект российско-немецкой научноисследовательской программы «Структура, формы и механизмы советской культурной политики 1917-1940 гг.: (Документация и научный анализ)» (Институт русской и советской культуры им. Ю.М. Лотмана (Рурский университет, Бохум, ФРГ), Росархив, РГАЛИ, РГАНИ, РГАСПИ, ГА РФ, РГАКФД).

597

Об этом подробнее см.: Коржихина Т.П. Извольте быть благонадежным! М., 1997.

В середине 1930-х гг. конформизм и беспринципность стали уже привычными для творческой интеллигенции. Газеты тех лет пестрели гневными статьями и «публицистическими произведениями» Д. Бедного, А. Суркова, М. Кольцова и других. Интеллигенция хорошо себе усвоила, что без благосклонности высшего политического руководства и членства в соответствующем творческом союзе она будет обречена на молчание и безызвестность и даже исчезновение и уничтожение. В наши дни опубликованы стенограммы и протоколы обсуждений с обличительными речами писателей против своих товарищей по цеху, сказано много горьких слов в адрес советской образовательной среды, но полного и до конца осмысленного понимания причин нравственного падения поколения «детей революции» не приходит. Слишком велики соблазны наложить современные представления на психологию людей переходного периода.

Итак, основными проблемами, которые решались в результате узаконения литературной деятельности через зарегистрированные объединения, были: государственное финансирование, издательская деятельность (включая реализацию книжной продукции), взаимодействие с партийными и цензурными органами по идеологическим вопросам, в том числе и организация положительной критики (например, даже «Артифекс» не смог избежать соблазна организовать переговоры с Д. Бедным о его рецензии на сборник «Вторники на Кузнецком» 26 декабря 1922 г. [598] ). Наиболее вожделенным для писателей являлось обеспечивающее достойное существование государственное финансирование творческой деятельности, которого добивались всеми возможными и невозможными способами. Об этом правдиво пишет в своем дневнике 5 марта 1928 г. А.Я. Закушняк, автор и исполнитель «Вечеров рассказа»: «Наркомфин выпустил новое положение о налоге подоходном. Ты знаешь, как мне приходится трудиться, чтобы жить и, главное, иметь возможность приготовить новый репертуар, а тут выходит так, что все равно – сколько ни работай, еще хуже выходит. Мое дело не шаблонное, и потому ни под какой закон не подведешь. И потому так трудно. Это меня нервит, не дает покоя. Юрьев устраивает мне свидание с Луначарским – пусть хоть Наркомпрос сделает меня, что ли, государственным, чтобы легче дышалось» [599] .

598

РГАЛИ.Ф. 2493. On. 1. Д. 3. Л. 19.

599

Закушняк А.Я. Вечера рассказа. М., 1984. С. 122.

Другим привлекающим фактором близости к власти являлись безграничные издательские возможности, которые гарантировались лояльным литераторам и литературным группировкам. Так, решения о финансировании и «режиме полного благоприятствования» принимались в отношении пролетарских или околопролетарских группировок. Государство медленно и коварно подготавливало единственно возможную форму существования литературы – государственную, обязательно лояльную и подконтрольную. Здесь следует подчеркнуть, что собственно творческие вопросы редко являлись предметом обсуждения на многочисленных заседаниях обществ и союзов, кроме тех случаев, когда авторы или их произведения удостаивались поддержки или подвергались резкой критике по идеологическим соображениям. При этом следует сказать, что организации так называемых литераторов-попутчиков или непролетарских направлений были гораздо более озабочены непосредственно литературным процессом, чем пролетарские организации. Здесь в качестве примера опять приведем «Артифекс» (Б. Жидков, Б. Заходер, Ю. Бахрушин, В. Судейкин), который, в отличие от других обществ, рассматривал на своих заседаниях, отраженных в протоколах, и чисто литературоведческие вопросы, например, о задачах словотворчества, не говоря уже об оригинальной форме, в которую была заключена деятельность общества (главные организующие – главный мастер, хранитель печати, мастерская, капитул, конституция). Манера общения между собой членов общества «Артифекс» существенно отличалась от уже утвердившейся в писательской и иной творческой среде манеры, сводившейся к взаимному неприятию или корпоративному подхалимажу. В письме главного мастера «Артифекса» В.И. Авдиева И.Ф. Шишову от 1 октября 1920 г. (по старому стилю)

говорилось: «Любезный Игорь Федорович! Разрешите мне обратиться к Вамъ, как къ хранителю печати сообщества “Artifex”, съ нижеследующимъ офицальным заявлениемъ. Будучи избраннымъ другомъ сообщества, я, как Вамъ это, наверное, поведали, принялъ с благодарностью это звание, не могь его не принять, т. к. въ душе моей связь съ “Artifex-ом” не порвалась, а только ослабилась. Теперь же, когда, по словам Алексея Николаевича, от моего возвращения на постъ гл[авного] мастера зависит само бытие общества, я, ни минуты не колеблясь и даже жертвуя въ некоторой степени своимъ самомнениемъ, иду на Вашъ зовъ и согласен продолжить начатое мною, и такъ некстати прерванное, дело [600] ».

600

РГАЛИ.Ф. 393. On. 1. Д. 1. Л. 26-27об.

В обращениях же и декларациях групп пролетарских писателей и поэтов ВАПП клеймились все, не поддерживающие активно пролетарские лозунги, выражающие традиционные российские эстетико-философские воззрения. При этом стиль и тон обвинений не предполагали дискуссии и обсуждения. Так, в канун отплытия эпохального «философского парохода» в обращении ВАПП ко всем литераторам говорилось: «В последнее время замечается появление произведений пролетарских писателей на страницах чуждых, а зачастую даже враждебных классовым задачам пролетариата. ВАПП, являясь преемницей и носительницей лучших заветов первых литературных объединений рабочего класса, возникших задолго до 17 г., не может обойти молчанием подобных явлений, грозящих разрушением единого фронта пролетарской литературы и ведущих к вольной или невольной измене делу всемирного пролетариата… Исходя из этого, Правление ВАПП требует от своих членов незамедлительного выполнения следующих пунктов:

«1. Члены ВАПП не должны состоять членами лит[ературно]-худ[ожественных] организаций, союзов и кружков.

2. Безусловное неучастие членов ВАПП в органах печати, чуждых пролетарско-коммунистической идеологии.

3. Выступления пролет[арских] писателей на литературных и других вечерах с писателями враждебных нам групп должны иметь своей целью борьбу с последними.

ВАПП предпринимает немедленную чистку своих рядов в целях удаления тех писателей, которые, ввиду отсутствия классового сознания и твердого коммунистического воззрения, неспособны проводить намеченную линию. Правление ВАПП объявляет перерегистрацию, добавляя, что впредь в члены ее будут приниматься только те товарищи, которые безоговорочно примут и выполнят все вышеуказанные требования.

Вл. Кириллов, Мих. Герасимов, Ив. Филипченко, С. Обрадович, С. Родов, С. Малашкин, А. Дорогойченко, П. Яровой, Гр. Санников, А. Безыменский, П. Низовой, Н. Полетаев, В. Козин» [601] .

Некоторые из литературных группировок ставили перед собой не только идеологические, литературно-творческие и узко цеховые задачи: они считали необходимым внести свой вклад в развитие экономики страны и в определение ее хозяйственной политики. К таким следует отнести группу поэтов-конструктивистов (ЛЦК). Как документ эпохи технического романтизма можно рассматривать «Технический кодекс» об идеологической платформе ЛЦК 1924 г.:

601

Там же. Ф. 1638. On. 1. Д. 10. Л. 1.

«Общая часть. Ст. 1. Бытие определяет сознание (Фейербах).

Ст. 2. Анархическая стихия хозяйства буржуазного общества с его непроизвольными размерами производства, нездоровой системой обмена и специфическим характером распределения материальных благ – приводила к систематическим промышленным кризисам, периодичность которых была замечена буржуазными и полу буржуазными идеалистами (Джевонс, Левеле, Ценблар, Миллье, Сисмоней, фон Кауфман, Родбертус, Турган-Барановский), но объяснения природы их, в силу опасения этих учета вскрыть противоречия капиталистического строя, – были разноголосны, противоречивы и научно неудовлетворительны…

Ст. 3. Социальная революция с 1-го ее момента силою обстоятельств поставила революционное общество перед? “быть или не быть”. У отчаяния один метод: напряжение всех сил, отсюда отстранение всего, кроме насущного задания, на которое должны быть переброшены все силы и средства, хотя бы в ущерб остальным интересам, имеющим 2-ое значение. Этим знаком определилась эпоха военного коммунизма с его лозунгам “Даешь” – будь то перекопское заграждение или продрасверстка.

Ст. 4. Отхаркавшись оптацией и прелиминарными условиями мира с Польшей в 1920 г. ~ революция в итоге гражданских войн и бандитизма имела в активе: тиф, голод, разруху и пароксическую жажду животной жизни – печки, бани, хлеба без примеси, свежего белья, половой любви.

Ст. 5. Отсюда Метод: нужно срочно сделать переброску всех частей на борьбу с разрухой, на восстановление хозяйственной структуры, однако батарейный погром, лихой кавалерийский рейд и пехотные походы – бессильны перед этой задачей – бой по хозяйственному фронту должен был разрешить проблемы: а) во-первых: промышленные (централизация, или хозрасчет, вопрос о концессиях, о частном капитале, о взаимоотношениях крупной, мелкой и средней производ. системы, об экстенсивности или интенсивности аграрной культуры), б) во-вторых, – финансовые (стабилизация валюты и след., значит и сокращение эмиссии, и наложение налоговой системы, установление бюджета, учет; вопрос о кредитном аппарате; вопрос об обоих займах и т.п.), в) в-третьих, – коммерческие (учреждение фондовой и товарной биржи, институт синдикатов, вопросы кооперации, характер и размеры импорта и экспорта), г) в-четвертых, – транспортные – (вопросы протекционистического тарифа, распоряжений подачи подвижного состава по ударным ценам акционерных транспортных средств, д) в-пятых, – юридические – в смысле установления прочных норм гражданского оборота, т.е., короче говоря, установления своеобразной капиталистической системы в рамках и при контроле Социалистического Союза.