Политическая исповедь. Документальные повести о Второй мировой войне
Шрифт:
Основным препятствием для того, чтобы оставить наконец этот «благодатный» сибирский край, и забыть все, что с ним было связано, были все те же, невинные на вид, но серьезные по сути пометки в паспортах. Но я решился и мы сдвинулись с места. Сначала поближе к Томску – в поселок строителей в 20 километрах от областного центра,
Муж моей сестры, с дипломом инженера связи железнодорожного транспорта, первым увез семью в Челябинскую область. Родители отправились в родное село отчима в Молдавии. А я со своей семьей двинул сразу на родину супруги, в самый центр России – город Михайлов Рязанской области. Нас приветливо приняли ее родители. Они были очень рады повозиться с первыми своими внуками.
На работу мне помог устроиться дядя жены. Должность была, конечно, незавидная – ревизор строительного треста, самая крайняя в штатном расписании. На нее желающих не было, особенно если учесть, что трест ютился в бараке дальше чем в 20 километрах от крохотного городка.
Начал я на новом месте с «самого низа». И не менял работу по своей инициативе до конца трудовой деятельности более тридцати лет. Правда, не потому, что мне очень уж нравилась система строительства. Просто при перемене места работы предстояла обязательная проверка автобиографии и объяснения с чужими людьми по поводу «отдельных фактов» из своей жизни…
Мне не хотелось повторять, что я как был раньше, так и остаюсь противником социалистического образа правления государством, не хотелось оправдываться, потому что я никогда не считал себя виновным.
Меня переводили потом, конечно при моем согласии, с места на место, с должности на должность, с постепенным повышением. И с предоставлением жилья и мест в детском садике для детей, с выплатой подъемных. Проходили годы, росли авторитет, уважение руководителей и товарищей
С самого первого дня, с первой моей ревизии, первой проверки я был поражен тем, как отличаются условия работы и отношение людей к труду и своим прямым обязанностям в Сибири, в том «каторжном краю», от того, что творится в Центральной полосе России. Хотя мне и раньше говорили, что край, где живут потомки бунтарей разных поколений России, «ближе к условиям в коммунистическом обществе», чем в самом центре государства.
Разбираясь в документах самой передовой, самой лучшей строительной организации треста, я окунался в такую грязь, обнаруживал такие нарушения, какие просто невозможны были в Сибири!
Все оказалось новым для меня.
Первую свою проверку я проводил вслепую. Не знал, кто кроется за звучными фамилиями нарушителей, не пытался разбираться в их взаимоотношениях. Просто называл своими именами все, что увидел по документам.
В результате в числе нарушителей оказались не только руководители стройуправления, где проходила ревизия, но и многие ответственные работники треста, а среди них два заместителя управляющего и даже работники руководящего звена района.
С актом этой ревизии ознакомился председатель комиссии народного контроля, и руководителям треста не удалось скрыть нарушения. Акт оказался в центре внимания, имел большой резонанс не только в тресте, но и во всем районе. Рядовые работники треста смотрели на меня как на самоубийцу – ведь я нарушил принятую в стране этику.
Получилось все наоборот.
С работы уволили несколько человек; некоторым запретили деятельность на ответственных постах. Поссорились управляющий трестом с главным бухгалтером. Обоих их тоже уволили.
Конец ознакомительного фрагмента.