Политические сочинения

Медушевский Андрей Николаевич

Модернизация ведет к усилению неравномерности развития, проявлению феномена относительной отсталости страны по сравнению с другими странами. Выражением этого становится социально-политический конфликт, который может найти разрешение в двух основных формах – революции или радикальной реформы. Под «социальной революцией» исходя из этого, следует понимать быструю и основательную трансформацию государства и социальной структуры, сопровождающуюся или частично осуществляемую путем разрыва правовой преемственности – классового восстания снизу. Под реформой – те же радикальные изменения, осуществляемые государством правовым путем (с сохранением правовой преемственности) сверху (без уничтожения традиционного правящего класса). С этой точки зрения интерпретируется Французская, Русская и Китайская революции как классические образцы «аграрных революций», а также Иранская революция и попытки повторить ее в традиционных исламских обществах, которые могут быть поняты лишь в контексте

глобального процесса модернизации.

В современной науке широко используется понятие аграрной революции, взятое из лексики французской и русской революций, интерпретация которого, однако, далека от единства. Современная теория аграрной революций Нового времени объясняет их исходя из общего кризиса традиционных аграрных обществ в условиях модернизации. Постановка проблемы в историографии различала три основных типа перехода к современному (индустриальному) обществу – буржуазные революции, высшим выражением которых стала западная форма демократии (Англия, Франция и США), «консервативная революция сверху», завершившаяся фашизмом (Германия, Италия и Япония); и крестьянские революции, ведущие к коммунистическому эксперименту (Россия и Китай). Исключение составляет Индия, которая до настоящего времени избегла этого выбора.

Методы модернизации, избранные в одной группе стран, изменяют постановку проблемы в других странах, которые получают определенную возможность выбора – реализуя «преимущество отсталости». Революционная модель получает обоснование в теориях правового нигилизма и волюнтаризма, а ее инструментом становится политический радикализм. Реформационная модель (в основе которой лежит либеральная концепция преобразований), напротив, отстаивает путь правовой преемственности, рациональных изменений, осуществляемых государством. Предпосылки для столкновения этих двух моделей общественного развития были представлены в России XIX– начала ХХ вв. [382]

382

Модели общественного переустройства России. ХХ век. М., РОС-СПЭН, 2004.

Основное внимание в историографии уделяется не столько причинам революций, сколько их динамике и результату – характеру социальных изменений и природе политических режимов. Этот результат, однако, может быть различен – вести не к модернизации, но ее противоположности – ретрадиционализации (возвращению вспять к примитивным социальным порядкам и архетипам сознания).

Аграрный вопрос как проблема легитимности земельной собственности

Понятие «аграрный вопрос» – есть теоретическая конструкция, выражающая кризис традиционного общества в условиях модернизации и развития рыночных отношений. Различные подходы не одинаково интерпретировали смысл «аграрного вопроса». В предшествующей советской историографии содержание аграрного вопроса в широком смысле усматривалось в классовом конфликте по поводу земельной собственности и связанной с этим социальной борьбе. В узком смысле оно сводилось к вопросу о методах устранения докапиталистических отношений в сельском хозяйстве. Соответственно решение аграрного вопроса виделось в революции – экспроприации земельной собственности с последующим ее переделом или национализацией.

Наша концепция состоит в интерпретации аграрного вопроса как осознания обществом легитимности прав на владение землей. Там, где осознается несправедливость системы распределения земельных ресурсов (независимо от реальной ситуации в экономике страны), он существует. Там, где такое осознание отсутствует в широких массах или представлениях мыслителей его (во всяком случае, как социального феномена) нет, даже при наличии экономически неэффективной и политически необоснованной правовой системы земельной собственности. Возможным становится объяснить и другие важные противоречия, с которыми столкнулась предшествующая историография: почему аграрный вопрос не возникал в древности, но проявился в Новое время? Почему одна и та же программа его решения на одном этапе исторического развития отвергается, казалось бы, навсегда, на другом вновь становится востребованной и находит практическую реализацию? Почему использование одной и той же программы дает неодинаковый результат в разных странах при сходстве их аграрных институтов или, наоборот, почему один и тот же результат возникает независимо от различия исходных условий? Наконец, почему одни страны были ввергнуты в пучину аграрной революции, а другие решили эту проблему путем реформ?

Центральной проблемой при такой постановке вопроса оказывается легитимность форм землевладения и землепользования. Легитимность собственности определяется порядком ее распределения в обществе; способами ее приобретения в прошлом и средствами ее защиты в настоящем.

Представления общества о справедливом или несправедливом порядке распределения собственности – определяется во многом статусом права собственности в общественном сознании. Вопрос о том, является

ли право собственности фундаментальным и естественным правом (наряду с высшими ценностями демократического общества и другими основными конституционными правами как жизнь, свобода и личная безопасность) – остается предметом острой дискуссии в современной правовой литературе. Этот спор стал особенно интенсивным в странах, где необходимость решения аграрного вопроса совпала с переходом к демократии и необходимостью принять новую конституцию. Другой аспект той же проблемы конституционного закрепления собственности выражается в ответе на вопрос: какой собственности – частной или публичной. С точки зрения классических представлений о собственности (восходящих к римскому праву и крупнейшим кодексам гражданского права нового и новейшего времени) – выбор может быть сделан только между этими двумя формами собственности. Однако в большинстве обществ переходного типа (к которым отчасти принадлежит и Россия) реально существуют так называемые «смешанные» формы собственности, определение точного правового статуса которых не представляется простым и требует исторического анализа их генезиса.

Вопрос о времени (исторической давности) и характере (правовом или неправовом) ее приобретения. Незыблемость права собственности на землю основана обычно на том, что человек впервые завладел ею. В условиях аграрных конфликтов и перенаселения этот мотив приобретает особенно сильное звучание и может стать решающей предпосылкой для формирования этно-национальных противоречий. Последние связаны с противопоставлением различных национальных историй и мифов, общая цель которых – легитимировать существование данного народа на определенной территории и доказать его «историческое право» на владение занимаемой землей (в особенности если ее перестает хватать на всех). Известное представление российских крестьян о том, что земля «Божья», иногда рассматриваемый как акт сакрализации земли в традиционном обществе, имеет и иную подоплеку, выражая их представление об исторической давности права на землю, противопоставлявшегося государственной конструкции данного права, основанной на нормах позитивного закона.

Особое измерение легитимности – применяемые способы защиты земельной собственности. Основу правовой реальности современного мира составляют понятия – собственность и договор. Социальная реальность, выражаемая этими понятиями, рассматривается как находящаяся вне сферы вмешательства государства, однако защита со стороны последнего необходима для их существования. В развитом гражданском обществе данные правовые институты составляют часть, причем наиболее важную – царства частного права, в которое государство вмешиваться не должно, по крайней мере без веских на то причин. Но как быть в традиционном аграрном обществе, где гражданско-правовые институты не укоренились, понятие собственности по большей части лишено правового смысла, а модернизация требует целенаправленного административного вмешательства и правового регулирования?

Определение основных измерений легитимности земельной собственности позволяет выявить возможные альтернативные стратегии решения аграрного вопроса. В условиях аграрной революции начала ХХ в. радикализация проектов отражала поиск различными течениями и партиями социальной базы в крестьянской стране [383] . Нами была рассмотрена проблема легитимности земельной собственности в России в длительной исторической перспективе – от становления аграрного вопроса во второй половине XVIII в. до современных дискуссий о перспективах его решения в связи с принятием Земельного кодекса Российской Федерации в 2001 г. Комплексный источниковедческий и историко-социологический анализ широкого круга известных и выявленных архивных проектов аграрных реформ и сопутствующей документации позволил осуществить содержательное исследование по основным параметрам аграрных реформ – собственности, государственного регулирования поземельных отношений, сословий и административных институтов планируемых реформ – крестьянской общины, земства, судов [384] .

383

Свод аграрных программ. Спб., Право, 1907; Программы политических партий России. Конец XIX– начало XX вв. М., РОССПЭН, 1995.

384

Медушевский А.Н. Проекты аграрных реформ в России XVIII– начало XXI в. М., Наука, 2005.

В качестве ключевых сторон данного подхода следует отметить: анализ феномена аграрных реформ в исторической длительности (рассмотрены проекты и дискуссии по ним за весь период нового и новейшего времени); обращение к сравнительному исследованию таких принципиальных категорий, как земельная собственность и владение землей, правовые и политические институты; специальное внимание к технологиям реформ, способным минимизировать деструктивные последствия радикальных преобразований и обеспечить их легитимность.