Политический мем

Кузнецов Иван

В 1998 году термин «meme» официально вошёл в английский язык. Новое слово было добавлено в Оксфордский словарь английского языка (Oxford English Dictionary). Определение понятия, указанное в словаре, звучит так:

элемент культуры (или системы поведения), передающийся от одного человека к другому путем имитации или иным негенетическим способом.⁵

Однако согласие по вопросам точной дефиниции мема так и не было достигнуто. Более того, далеко не все исследователи приняли сам термин, предложенный Докинзом. Соглашаясь с существованием описанных биологом «культурных единиц»,

учёные предлагали собственные названия, среди которых:

– Ментальный вирус (Ричард Броуди, «Психические вирусы: как программируют ваше сознание»);

– Идея-вирус (Сет Годин, «Идея-вирус? Эпидемия!»);

– Культурген (Чарльз Ламсден, Эдвард Осборн Уилсон, «Genes, Mind and Culture: The coevolutionary process»)

– Медиавирус (Дуглас Рашкофф, «Медиавирус! Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание»)

Несмотря на спектр предложенных вариантов, в научной среде за описанными культурными единицами закрепилось название, предложенное Докинзом. Под ним подразумевались идеи, традиции, верования, модели поведения и другие установки, которые заключены в человеческом разуме.

Мемы находятся в разуме одного, нескольких или десятков сотен человек и продолжают копироваться в процессе самопередачи от одного разума к другому. Этот процесс называют репликацией. В этом мемы действительно напоминают вирусы – одного «заражённого» идеей достаточно для того, чтобы ментальная бацилла за короткое время передалась окружающим. В случае с культурными единицами распространение их от человека к человеку возможно благодаря обучению и имитации. Копируя – осознанно или нет – поведение, реакции, мировоззрение, верования и т.д. других людей, мы «заражаемся» ментальным вирусом, – мемом – а затем передаём его другим людям схожим образом. Таким образом наша мысль или идея воспроизводится в новом носителе.

По мнению Докинза, мемы, подобно генам, способны к мутации, искусственной селекции и естественному отбору. Многие успешные идеи, традиции и верования выдерживают проверку временем (естественный отбор), тогда как другие навсегда остаются лишь на страницах учебников. Иные мемы, например, традиции и обычаи, с течением времени изменяются естественным путём вследствие исторического процесса, что напоминает мутацию генов. Наконец, ряд идей и ритуалов подвергались «искусственной селекции», когда некие внешние силы, группы или личности, политические элиты изменяли те или иные мемы для достижения поставленных целей.

Любопытно, что лишь одним из множества ярких примеров искусственной селекции «культурных генов» можно считать церковный раскол 1650–1660–х гг., ставший следствием реформ патриарха Никона. Изменение порядка проведения церковных обрядов, инициированное патриархом и его окружением, повлекло за собой масштабные социальные и политические изменения, последствия которых мы можем ощущать даже спустя три с половиной столетия.

Разумеется, существует множество примеров менее масштабных, но существенных «селекций», которые способны оказывать значительное воздействие на общество. В данном издании основное внимание уделено именно процессам создания, изменения и искусственного отбора идей с целью наиболее эффективного влияния на аудиторию, а также защиты от подобного рода манипуляций.

Кроме проведения параллелей с генами, меметики часто апеллировали к вирусам для описания принципов распространения и действия мемов. Так, например, сам Докинз нередко использовал эту аналогию. В «Эгоистичном гене» учёный цитирует своего коллегу, психолога Николаса Хамфри. Хамфри полагает, что мемы можно считать живыми структурами.

«Посадив в мой разум плодовитый мим, вы буквально поселили в нём паразита, превратив тем самым разум в носителя, где происходит размножение этого мима, точно так же,

как размножается какой-нибудь вирус, ведущий паразитическое существование в генетическом аппарате клетки-хозяина».⁶

Психолог утверждает, что вирусная природа культурных генов – не просто речевой оборот, приводя в качестве примера мем «веры в загробную жизнь», который способен распространяться миллионы раз как некая структура в нервной системе не связанных между собой людей.

О вирусной природе мемов неоднократно говорили многие исследователи, настаивая в том числе на изменении самого определения «meme». В разное время авторы предлагали различные дефиниции, где слово «вирус» так или иначе присутствовало уже в самом понятии культурного гена. Так на аналогии с вирусами особенно настаивали сам Докинз, Ричард Броуди, Дэниел Деннет, Дуглас Рашкофф, Сет Годин и многие другие. При этом название «вирус», применяемое к «культурным генам» или мемам – не более чем хорошо функционирующая модель, предсказывающая и разъясняющая суть явления, которое анализируют меметики.

Конечно, аналогия «мем-вирус» неполная. Единицы культуры, мемы, – не живые вирусы, а абстракции, однако сама модель, которая включает в себя такой ассоциативный ряд как вирус – контакт – заражение – эпидемия и так далее – эффективная, образная и успешно работает.

In meme we trust

…если родители вбивают ребёнку страх перед Богом, религия распространяется как вирус.

Ричард Докинз

Отдельного внимания заслуживает вопрос отношения меметиков к религии. Несмотря на это, в данном издании культурные элементы, так или иначе связанные с религиозным дискурсом, будут затронуты лишь косвенно или в качестве заслуживающего внимания примера, для самих исследователей проблема религии и связанных с ней паттернов стояла особняком, и большинство из авторов так или иначе обращались к ней в своих работах. Именно в контексте религиозного мировоззрения возник ряд терминов, имеющих особое значение для понимания меметики. Особое внимание тематике религии уделяли Ричард Докинз и Дэниел Деннет. Докинз, будучи активным популяризатором науки и одним из самых известных и авторитетных оппонентов креационистской концепции, посвятил этим вопросам несколько своих книг, вышедших в свет после «Эгоистичного гена».

В конце XVIII века английский богослов и теолог Уильям Пейли представил миру свой труд «Естественная теология», в котором выдвинул аргумент в доказательство существования божественной силы. Суть его сводилась к следующему философскому умозаключению: часы, будучи сложным механизмом, не могли появиться из ниоткуда, сами по себе, а были сделаны разумным мастером-часовщиком. Живые же существа, обладающие куда более сложным устройством, чем часовой механизм, по мнению Пейли, также должны быть созданы кем-то намеренно.⁷

В 1986 году Ричард Докинз выпустил в свет книгу «Слепой часовщик», в которой вступил в полемику с Пейли. Докинз утверждает, что в ходе естественного отбора сложные организмы возникают из первоначальной простоты в результате процессов эволюции. И, если «часовщик» Пейли и существует, то он слеп, бездушен и неразумен, и имя ему – естественный отбор.⁸ Активная атеистическая позиция Докинза вызвала острую полемику в британском, а следом и в мировом обществе. Но популяризатор науки и не думал останавливаться, выпустив после «Слепого часовщика» ещё несколько книг и десятки статей с жёсткой критикой креационистской теории.