Политический мем

Кузнецов Иван

Иными словами, по утверждениям Сьюзан Блэкмор, мемом можно назвать все, что так или иначе передаётся от одного человека к другому. Разумеется, подобные заявления стали основанием для жесткой критики теории мемов и меметики со стороны научного сообщества. Учёных обвиняли в попытках обоснования далекого от реальности утверждения «вся жизнь – мем». Научное сообщество охотно принимало меметику как один из методов научного анализа культурной эволюции, но не было готово к тому, что она станет полноценной дисциплиной по анализу культуры.

Учёные-меметики переносили

концепции из эволюционной теории на человеческую культуру и утверждали, что она подчиняется законам дарвинизма. В качестве доказательства своей правоты исследователи ссылались на три основных качества дарвинистской модели, по их мнению, присущих единицам культуры, – изменчивость, наследственность и воспроизводство с различной частотой. Эти составляющие, как утверждали меметики, определяли успешность репликации мемов: приспособленные единицы культуры копируются и распространяются, а плохо приспособленные в конце концов исчезают.

Этот перенос паттернов эволюционной теории в сферу культуры подвергался особой критике со стороны остального научного сообщества. Меметиков также обвиняли в игнорировании достижений других научных отраслей: психологии, социологии и других. Все эти обвинения привели к признанию меметики псевдонаукой или – по меньшей мере – недостаточно обоснованной и аргументированной дисциплиной. Так, например, по словам Сьюзан Блэкмор, большинство биологов отвергает идею мемов как культурного аналога генов.

Многие критики меметики заключают, что «научность» дисциплины заключается исключительно в создании ёмкой и запоминающейся аналогии «ген = мем». Мемы не существуют в реальности, как не существует и физический носитель для кодирования информации в мемах – по аналогии с ДНК в генетике. Придуманные Докинзом «культурные гены» – не более чем научная абстракция, либо (если судить с позиций семиотики) лишь упрощённая трактовка знака. Критики выражали сомнения в существовании подобных единиц как таковых, и с позиций скептиков дисциплина, изучавшая их, являлась лженаукой, опасной притом для будущих исследований. Впрочем, многие критики в начале 2000–х не сомневались в несостоятельности меметики и скором провале дисциплины.

Так и произошло. Вначале меметики пытались отвечать на критику, но их аргументы не могли переубедить скептиков. Ответы в духе «генетику тоже приняли и поняли не сразу» или «нужно лишь подождать, через некоторое время новые технологии докажут нашу правоту» не воспринимались научным сообществом всерьёз. За два десятилетия существования меметика как научная дисциплина не смогла обогатить научный дискурс новыми и значимыми открытиями и, казалось бы, действительно, по выражению Т. Савицкой, «навсегда застряла на уровне блестящего сравнения ген—мем—вирус».¹⁴

В 2005 году в главном издании меметиков, Journal of Memetics, была опубликована статья английского учёного Брюса Эдмондса, носившая красноречивое название «Выявленная беднота аналогии ген-мем: почему меметике не удалось добиться существенных результатов». В своём тексте

Эдмондс раскритиковал саму концепцию «ген-мем» и объяснил причины неудачи меметики как научной дисциплины. Выпуск, в котором была опубликована статья, стал последним. Крупнейшая дискуссионная площадка меметиков, выходившая около восьми лет, прекратила своё существование.¹⁵

Впрочем, падение научного интереса к дисциплине ощущали и сами исследователи. Статья Эдмондса лишь поставила точку в длительном кризисе меметики, выразив общее настроение учёных, которые не могли предложить новаторских решений и идей. Повальное увлечение данной концепцией постепенно сошло на нет, и меметика начала свою нелёгкую борьбу за признание со стороны как гуманитарных, так и естественных наук.

Многие исследователи-меметики, включая «пионеров» научной дисциплины, потеряли интерес к мемам. Они начали осознавать бесперспективность дальнейших исследований и уходили в другие отрасли.

Ричард Докинз посвятил себя исследованиям в области генетики и биологии, написанию новых книг и популяризации научных знаний.

Сьюзан Блэкмор бросила исследования в университете и начала писать научно-популярные труды по теории сознания, посвятив свободное время тому, что всегда любила, – изучению паранормального.

Аарон Линч отрёкся от термина «мем», но не от концепции, описанной в его книге. После того, как Линч перестал получать доходы от продажи его книги, ему пришлось забросить исследовательскую практику. Он скончался в том же 2005 году.

Дэниел Деннет сосредоточился на вопросах философии и эволюции и стал лауреатом престижной премии Эразма в 2012 году.

Ричард Броуди штурмует вершины призовых таблиц мировых покерных турниров.

Бывший экстерналист, генетик Дерек Гэзерер работает в фармацевтической индустрии в качестве программиста.

Роберт Онгер проводит исследования в области гигиены в Лондонской школе гигиены и тропической медицины.

На этом краткая, противоречивая и полная полемики история молодой научной дисциплины меметики могла закончиться. Пионеры идеи мемов как культурного гена зашли в тупик и, разочаровавшись в своей теории, посвятили свободное время каждый своему занятию. Меметика осталась бы в истории в качестве недостаточно обоснованной, псевдонаучной дисциплины, а её последователи – как живая иллюстрация чудаковатых «британских учёных», спустивших гранты на сомнительные исследования. Однако развитие технологий, средств коммуникации и глобальных информационных процессов заставили научное сообщество достать с верхних полок стеллажей запылённые тома Докинза и Блэкмор и нервно штудировать исследования мемов. Те же трансформации привели и к работе над этим изданием.