Политический образ современной Италии. Взгляд из России
Шрифт:
Эти первые демоскопические опыты, многообещающие с точки зрения будущего социологии политики, зиждились, однако, всецело на энтузиазме дилетантов, в то время как академическая наука не обнаруживала даже каких-либо признаков осведомленности на данный счет. Хотя научная мысль в области той же социальной статистики, ее сбора методами массового опроса (переписи населения, парламентские расследования и т. п.) вовсе не производила впечатления полной застойности. Как не была застойной и более специализированная сфера электоральной статистики – созданные на ее основе первые исследования, с трудом преодолевая препоны и ограничения, неизбежно вменявшиеся цензовой избирательной системой, реконструировали достоверную картину развития электорального процесса, по крайней мере в некоторых его аспектах.
И в целом интеллектуальная среда, сложившаяся в Италии на рубеже XIX и XX веков, при всех необходимых оговорках тем не менее поощряла движение науки в направлении изучения массовидных социально-политических процессов. Стимулом к тому были особенности национальной политической культуры, определявшие
30
См.: Коломиец В. К. Начало нового этапа идейной борьбы…
Этим историческим императивам пытались ответить – и не без видимого успеха – элитологические исследования Вильфредо Парето, Гаэтано Моски, Роберта Михельса, составившие одно из самых перспективных направлений классической социологии политики [31] . Не менее успешными оказались и попытки, предпринятые фигурами иного масштаба научного дарования: Шипио Сигеле, Гульельмо Ферреро, Этторе Чиккотти, – сумевшими в первом приближении дать теоретическое обоснование феномену массы, как и производному от него – массового сознания. То были в Италии первые социологи, исследовавшие механизмы объединения индивидов в большие и малые социальные группы, трансформации индивидуального сознания в групповое и массовое, способы достижения психологической и поведенческой целостности той или иной общности в процессе групповых контактов. Значение их научных идей, предвосхищавших возможности для манипулирования массовым сознанием, оказалось неоценимым на протяжении всего XX в. с наступлением эпохи массового политического участия – выходом на общественную арену массовых политических партий как демократического, так и авторитарно-тоталитарного толка [32] .
31
См.: Владимиров А. В. Итальянская школа политической социологии (традиции и современность) // Социологические исследования. 1976. № 4. С. 174–184; Култыгин В. П. Классическая социология. М., 2000. С. 244–307; Kolomijec V. Michels, Robert (1876–1936) // A nemzetk"ozi munk'asmozgalom t"ort'enet'eb"ol. 'Evk"onyv 2012. XXXVIII. 'evfolyam. Budapest, 2011. 312–314. old.
32
См.: Sighele S. Contro il parlamentarismo. Saggio di psicologia collettiva. Milano, 1895; Idem. Morale privata e morale politica. Nuova edizione de La delinquenza settaria, riveduta ed aumentata dall’autore. Milano, 1913; Idem. I delitti della folla studiati secondo la psicologia, il diritto e la giurisprudenza. Torino. 1923; Ferrero G. Potere / A cura di Gina Ferrero Lombroso. Milano, 1959; Ciccotti E. Psicologia del movimento socialista. Note ed osservazioni. Bari, 1903; Попов В. А. Психология толпы по Тарду, Сигеле, Ломброзо, Михайловскому, Гиддингсу, Г. Лебону и др. М., 1902; Грушин Б. А. Массовое сознание. Опыт определения и проблемы исследования. М., 1987.
Изучению демоскопических источников в трудах социологов-классиков – при всем их интересе к массовому и массовидному – отводилось место более чем маргинальное. Впрочем, последующие десятилетия итальянской истории еще менее благоприятствовали занятиям демоскопией. С утверждением у власти фашизма демоскопические исследования, хотя и практиковавшиеся, были, однако, втиснуты в прокрустово ложе официальных ограничений, запретов, цензуры и самоцензуры, что существенным образом затормозило развитие этой научной дисциплины. Демоскопия, исходившая из признания множественности мнений, изначально противоречила тому принципу тоталитарной унификации духовной жизни общества, который навязывал господство лишь немногих, «нормативно» допустимых, угодных власти, а потому обязательных для всех граждан точек зрения на окружающую действительность [33] .
33
См.: Васильцов С. И. Рабочие партии и выборы в Италии 1953–1976 гг. М., 1978. С. 5–6; Его же. Рабочий класс и общественное сознание. Коммунисты в социально-политической структуре Италии. М., 1983. С. 8; Белоусов Л. С. Режим Муссолини и массы. М., 2000. С. 32, 39; Rinauro S. Storia del sondaggio d’opinione in Italia, 1936–1994. Dal lungo rifiuto alla Repubblica dei sondaggi. Venezia, 2002.
Возрождение практики массовых опросов населения, а вместе с нею и прогресс в области демоскопии и социологии политики стали возможными с крахом фашизма, утверждением демократических норм и процедур, становлением республиканской
Прогрессирующая американизация, которой подвергалась политическая культура Италии в первые послевоенные годы, имела одним из своих последствий «импортирование» методов, опыта и достижений западной, и в частности американской, социологии политики, связанной прежде всего с именем Джорджа Гэллапа, что способствовало воссозданию итальянской традиции исследований в данной области. Кстати, достоинства и перспективность этого направления в современном обществоведении отмечал еще в конце 1945 г. Луиджи Эйнауди, видный представитель интеллектуальной элиты, будущий президент Италии: «Существует лишь единственный в своем роде метод, который продемонстрировал возможности осуществления точного зондирования тенденций развития общественного мнения. Это американский метод, известный как метод Гэллапа…» [34] Эти слова до сих пор вынесены в эпиграф «Боллеттино делла ДОКСА» – периодического издания ДОКСА – Института статистических исследований и анализа общественного мнения, представляющего Италию в организации «Международные исследовательские институты Гэллапа».
34
См.: Bollettino della DOXA. Anno I–LIV.
Модернизация, перспективы которой открылись перед итальянским обществом в послевоенный период, неизбежно и во многом предполагала сведение политики к политическим технологиям, что вменяло действующим политическим силам новые правила игры, требуя от них инвестирования в политическую деятельность гораздо большего, чем прежде, интеллектуального и финансового ресурса. Благо к тому времени богатый американский опыт «технологизации» политики уже принес свои плоды на итальянской почве, будучи не без видимого успеха использован «партией власти» – «Христианской демократией» и ее союзниками – в практике первых послевоенных избирательных кампаний. В отечественной итальянистике эта модернизаторская роль американского фактора в итальянской политике долгое время по известным причинам идеологического свойства замалчивалась, получая односторонне тенденциозную трактовку, делавшую акцент исключительно на пагубности американской экспансии для Италии, ее вассальной зависимости от заокеанского партнера [35] .
35
См., например: Варес П. А. Рим и Вашингтон. История неравного партнерства. М., 1983; Kolomiez V. Il Bel Paese visto da lontano… P. 169–173.
Действительно, образ американского врага, особенно в годы начала «холодной войны», принадлежал к числу самых ярких и убедительных аргументов советской пропаганды, определяя собой на длительную перспективу систему подходов и оценок, принятых в исторических исследованиях [36] . Между тем в той же Италии развитие демоскопии, заимствованной в ее американском варианте, неуклонно шло своим чередом. Причем первостепенный интерес, как было уже отмечено, вызывали к себе именно прогностические функции демоскопического знания, позволявшие так или иначе предсказывать то соотношение политических сил, которое определялось исходом выборов. Соответственно и социологическое зондирование чаще всего проводилось по тематическим направлениям, имевшим по преимуществу сугубо прикладной смысл и значение.
36
См.: Фатеев А. В. Образ врага в советской пропаганде. 1945–1954 гг. М., 1999.
Однако уже тогда, на рубеже 40–50-х годов, предпринимались первые зондажи общественного мнения на исторические темы, в результате которых была выявлена, например, степень массовой осведомленности относительно наиболее известных персонажей итальянской и мировой истории. Правда, на фоне приоритетов демоскопии, приземленно-практических по своей сути, это появление истории в качестве объекта социологических наблюдений и замеров было пока не более чем следствием поверхностной любознательности организаторов опросов, а никак не результатом их устойчивого научного интереса [37] .
37
См.: Историческое сознание в современной политической культуре. С. 92.
С течением времени историческая проблематика, по которой производился зондаж общественного мнения, становилась все более насыщенной, тематически богатой и разнообразной, хотя исследования подобного рода имели спорадический характер. Такая ситуация сохранялась вплоть до начала 80-х годов, когда интенсивность изучения массовых исторических предпочтений резко возросла.
На сегодняшний день в данной области исследований специализируется целый ряд демоскопических служб Италии, в числе которых ДОКСА – Институт статистических исследований и анализа общественного мнения, «Макно», «Монитор», Ассоциация «ИАРД», Институт политических, экономических и социальных исследований, Итальянский центр исследований – Итальянский институт общественного мнения, «СВГ», «Компутель», «ДМТ-Телемаркетинг» и др.