Политическое завещание, или Принципы управления государством
Шрифт:
Среди мужественных людей одни храбры по природе, а другие – лишь по рассудку. Первые гораздо лучше подходят для службы в качестве солдат, чем полководцев, поскольку обыкновенно их храбрость сопровождается некоторой грубостью. Вторые же годятся на роль командиров, однако желательно, чтобы их разумная смелость не была лишена природной, ибо иначе приходится опасаться, что предвидение многих невзгод, каковые могут произойти, но часто не происходят, заставит того, кто действует с излишней рассудительностью, отказаться от предприятий, которые бы удались другим, менее умным, но более отважным.
Недостаток рассудительности прибавляет немало смелости некоторым людям, которые совершают поступки тем более рискованные,
Другим же рассудок весьма помогает изображать великую храбрость в некоторых случаях, с виду опасных, но на деле не являющихся таковыми ни сами по себе, ни в представлениях тех, кому Бог дал больше ума, чем другим.
Главному военачальнику не нужна смелость, лишённая рассудительности, однако, ежели он в высшей степени прозорлив и благоразумен, то ему необходима честность, которая помешает выдавать показную храбрость за подлинное мужество. Человек часто скрывается за столькими личинами, что весьма трудно распознать, в каких поступках он руководствуется головой, а в каких – главным образом сердцем.
Есть люди настолько храбрые от природы, что они остаются такими до могилы.
Другие же, не относящиеся к этому типу, в молодости прилагают усилия к тому, чтобы казаться таковыми, дабы приобрести себе некоторую славу, под сенью которой могли бы честно прожить жизнь.
Едва эти последние достигнут поставленных целей, как храбрость их исчезает, потому что они взяли своё, а источником их мужества является хитроумие, а не природная склонность.
Следует весьма остерегаться назначения полководца такого рода, припомнив о том, что двуличие у отдающих приказания опасно в той же степени, в какой рассудительность и мужество им необходимы.
Два эти качества должны присутствовать почти в равной мере, но в сочетании со многими другими.
Поскольку великие дела – это не детские игры, то поистине они требуют зрелости от тех, кто их творит; но также правда и то, что если зрелость в рассуждении, которая приходит с годами, полезна для составления плана, то пыл юности не менее полезен для воплощения оного, да и известно, что удача нередко улыбается молодым, но отворачивается от стариков.
Необходимо заметить по этому поводу, что существует разительное отличие между новичком из числа молодых людей и пожилых.
Молодому новичку трудно быть хорошим военачальником. Чтобы достичь вершин, следует быть молодым по возрасту, но иметь за спиной годы службы и некоторый опыт. И хотя люди пожилые обычно мудрее всех, в серьёзных или рискованных предприятиях они не являются лучшим выбором, потому что часто им не хватает юношеской горячности, нужной в таких случаях.
Итак, мужество, ум и удачливость – вот три качества, настоятельно необходимые военачальнику, ибо, хотя среди них мало таких, которые бы обладали всеми тремя сразу, всё же трудно ожидать великих свершений от тех, что полностью лишены пусть даже одного из них, разве что в дело вмешается случай.
Но если повезёт и найдётся такой, в ком эти свойства соединятся, то будет весьма легко исправить недостатки тех, кого будет решено поручить его руководству.
Один из таких недостатков, который причиняет нам наибольший вред, как я уже отмечал, – это свойственное нашей нации легкомыслие, каковое делает её почти неспособной долгое время пребывать в одном положении и приводит к тому, что едва только армия собрана, как она тут же уменьшается наполовину.
Время от времени мне приходила в голову мысль о том, что наилучшим средством обеспечить содержание военных и поддержать среди них дисциплину было бы вновь ввести в армию легионеров [570] ,
Разум ясно показывает, что дело, порученное попечению многих, оказывается менее надёжным, поскольку каждый перекладывает его на своего сотоварища, и выбор, который делается сообща, редко бывает продиктован одним лишь разумом, ибо, хотя людей благоразумных и порядочных много, всё же дураков и злодеев всегда больше.
570
В 1534 г. король Франциск I создал 7 корпусов, или провинциальных легионов, по 6 тыс. человек в каждом. По мнению современников – маршала де Монлюка и венецианского посла Джусгиньяни, это была неудачная затея. В 1553 г. Генрих II разделил эти легионы на полки. В 1558 г. была предпринята ещё одна попытка ввести в армию легионы, но после 1568 г. она полностью сошла на нет.
А опыт учит всех, что хуже всего расходуются общественные деньги [571] .
Кроме того, могу доподлинно заявить, что, когда насущные нужды государства вынуждали Ваше Величество прибегать к помощи войск, присланных другими правителями и находящихся под предводительством и на довольствии их офицеров, что я сам наблюдал дважды во время последней войны, эти войска всякий раз обходились нам вдвое дороже и устраивали беспорядков не меньше, а то и больше, чем другие, и были хуже обеспечены, чем одновременно с ними набранные войска под командованием военачальников, находящихся у Вас на жалованье.
571
Эта истина находит чёткое подтверждение в дурном управлении средствами от городской ввозной пошлины и сборами с церковных фабрик – примечание кардинала Ришельё
Эти соображения позволили мне чётко увидеть, что набор и содержание войск не следует возлагать на провинции; государи должны сами этим заниматься и могут содержать армию и поддерживать в ней порядок, ежели захотят употребить средства, пригодные для этой цели, следующим образом.
Все солдаты должны быть внесены в списки, в которых нужно указать имя каждого, место его рождения и жительства, чтобы, если они разбегутся, было бы легче их разыскать.
Секретарь суда любой местности должен знать, сколько солдат в ней набрано, а судьи обязаны пристально следить за тем, чтобы лица, покинувшие армию без надлежащим образом оформленного и действительного отпускного свидетельства, брались под стражу и наказывались по всей строгости закона, в противном случае самих судей следует лишать чинов, если выяснится, что они знали о возвращении таких солдат, но оставили их поступок безнаказанным.
Что касается призванных в солдаты, то каждый из них обязан отслужить три года, не требуя увольнения, за исключением случаев явно выраженного заболевания, но зато с условием, что по истечении указанного срока им нельзя будет отказать в отпуске, когда они таковой потребуют.
Это условие представляется тем более необходимым, учитывая, что француз, полагающий, что к нему применяют принуждение и удерживают его против воли, обычно думает только о побеге и ради этого был бы готов расстаться с тысячей жизней, имей он столько; и наоборот, когда он волен покинуть армию, то есть большая вероятность, что он добровольно в ней останется, ибо природа, как правило, побуждает людей желать дозволенного меньше, чем запретного.