Политико-философская концепция И. Берлина

Алферов Анатолий

Как уже отмечалось, представление об общей человеческой природе объединяет Берлина с традицией Просвещения. Но просветители мыслили природу человека неизменной для всех обществ и исторических эпох и о плюрализме ценностей ничего не знали – они знали лишь то, что истина одна. Диаметрально противоположная Просвещению точка зрения на человека, которая существовала в XIX и XX вв., отрицала какую-либо неизменную природу человека, полагая, что человек обусловлен социально-исторически и вполне исчерпывается этой обусловленностью. Для Берлина

обе эти крайние точки зрения неприемлемы. Он исходит из многообразия ценностей, привязанных к различным культурам и историческим эпохам, и в то же время стремится удержать представление об общей человеческой природе. Общая природа человека реализуется у него, следовательно, в многообразии ценностных ориентаций людей, через это многообразие. Отрицание общей природы людей есть, согласно Берлину, релятивизм, который он решительно отвергает, полагая, что ценностный плюрализм не является релятивизмом. Плюрализм, не являющийся релятивизмом, он усматривал во взглядах Гердера, который ему в этом отношении близок. «Гердер не был релятивистом, хотя его часто в этом упрекали, он признавал существование основных человеческих ценностей, правил поведения, но считал, что они принимают разнообразие форм в различных культурах…» [18, c. 54]. Существенным для понимания позиции Берлина относительно плюрализма ценностей является также его утверждение о возможности вхождения в чужую систему ценностей, которую вы не разделяете, но которая, тем не менее, может быть вами понята. Подобное вхождение должно послужить основой понимания людей, придерживающихся этих ценностей. И предпосылкой, определяющей возможность постижения иной системы ценностей, Берлин считает опять же общность человеческой природы. Он пишет: «Если вы человек с достаточным воображением, то при необходимости вы можете войти в систему ценностей, которая не является собственно вашей, но которая, тем не менее, вам понятна, поскольку тот, кому принадлежит эта система, остается человеком, с которым вы можете общаться и с которым у вас есть общие ценности – у всех людей должны быть общие ценности, иначе они перестанут быть людьми, а также некоторые различные ценности, иначе они перестанут отличаться друг от друга, как часто случается. Вот почему плюрализм отличается от релятивизма…» [18, c. 56].

Таким образом, проблему, связанную с возможной конфронтацией людей, проистекающей из плюрализма ценностей, Берлин разрешает с помощью определенных практических и теоретических аргументов. В качестве практических средств, предотвращающих возможные конфликты, у него фигурируют терпимость и понимание, а их возможность обеспечивается, согласно Берлину, определенной общностью человеческой природы.

Показательно в этом смысле отношение Берлина к марксистской философии. Ее он обвиняет в релятивизме, поскольку эта философия реализует конкретно-исторический подход к общественным явлениям и не применяет к ним универсального критерия. «Мысли Маркса всегда был присущ эволюционный релятивизм», –

пишет Берлин [17, с. 379]. «Относительность – центральный момент всей теории (марксизма. – Прим. авт.): каждая стадия борьбы имеет свое историческое значение, не тождественное значению других стадий» [17, с. 379]. Он также говорит о том, что классовый подход, реализуемый в марксизме, не допускает единства человечества, единства ценностей и даже возможности рациональных дискуссий между представителями различных классов. Выше мы отмечали, что Берлин квалифицировал марксистскую философию как монизм, так как эта философия предполагает, что возможно построение совершенного общества, в котором все противоречия будут устранены. А здесь он характеризует марксистскую философию как релятивизм. Получается, что в этой философии, согласно его оценкам, монизм сочетается с релятивизмом. Собственную же позицию он определяет как плюрализм, каковой противостоит у него и монизму, и релятивизму. Плюрализм есть антипод монизма, но плюрализм в его понимании отличен и от релятивизма, потому что при многообразии ценностных систем существует, как полагал Берлин, некоторое общечеловеческое ядро ценностей, принимаемых всеми.

Противопоставление «монизм – плюрализм» Берлин понимает предельно широко и проводит его в различных контекстах. Например, в эссе «Обязательства художника перед обществом» [23] он рассматривает две позиции в отношении художественного творчества: подчинение этого творчества выполнению так или иначе понимаемой социальной задаче, социальной цели (эта позиция может быть понята как монистическая, поскольку выступает с требованием подчинить искусство единой цели) и противоположную позицию «искусства ради искусства», где само художественное творчество выступает в качестве цели, следовательно, художник, не связанный какими-либо социальными директивами, может вполне отдаваться самому процессу творчества, преследуя собственные цели творца, художника. И. Берлин показывает, как эта антитеза социальной ангажированности искусства и чистого искусства чрезвычайно остро преломилась в русской литературе XIX века, послужив источником творческой драмы для некоторых выдающихся русских писателей. Он отмечает, что идея социальной ответственности художника пришла в Россию с Запада, как и многие другие идеи, но на русской почве она пышно разрослась и преобразилась и затем эффектом бумеранга оказала влияние на западное искусство. Наиболее ярким и страстным поборником этой идеи в России был В. Г. Белинский. «Две позиции, которые я пытался обрисовать, можно обнаружить и в спорах между “чистыми” и “общественно активными” русскими художниками и критиками, и при рассмотрении борьбы, которую каждый из них вел с самим собой. В этом сражении участвовали, но так и не смогли найти решение проблемы выдающиеся писатели: Тургенев, Толстой, Герцен, Белинский», - пишет И. Берлин [23, c. 83–84].

Конец ознакомительного фрагмента.