Полк, к бою !
Шрифт:
Комкор начал занятие с уточнения задач корпусу и дивизиям. Росляков сопровождал его слова показом всего этого на макете. Подобная методика была очень удобной, наглядной, еще раз убедила нас всех в том, что Кругляков настоящий педагог.
Согласно решению командира корпуса дивизии первого эшелона в ночь на 14 ноября занимали исходное положение для перехода в наступление в первой, второй и третьей траншеях наших войск.
290-я стрелковая дивизия - второй эшелон корпуса - сосредоточивалась в трех с половиной километрах от переднего края, на третьей позиции
885-й стрелковый полк, находясь в резерве корпуса, к началу артиллерийской подготовки должен был построиться в батальонные колонны на опушке того самого леса, где он занимал сейчас исходный район. С переходом в наступление войск первого эшелона, передвигаясь вслед за ними, последовательно занимать и закреплять новые рубежи.
...Как все-таки медленно тянется время в ожидании наступления! Из-за плотного тумана его перенесли вначале с восьми часов пятнадцати минут на девять. Но и в девять часов туман не рассеялся. И только в 10.00 началась наша артподготовка.
Продолжалась она 40 минут. И все это время мелкой дрожью дрожала земля. Правда, подчас эта дрожь уменьшалась, вроде бы удаляясь. Это наши артиллеристы переносили огонь в глубину вражеской обороны, поражая вторые эшелоны и резервы противника. Но потом снова били по переднему краю. Таких переносов было несколько. Да, наши командиры, начиная с контрнаступления под Сталинградом, научились планировать и проводить артиллерийскую подготовку!
Артподготовка, кажется, подходит к концу. Подаю команду приготовиться к движению.
– Скоро тронем? - спрашивает заместитель по политчасти майор Евдокимов. Он только что вернулся в голову колонны из батальонов.
– Ждем сигнала, - ответил я.
– Обошел первый и второй батальоны, - докладывает Евдокимов. Настроение у людей боевое.
– Как пополнение? Особенно среднеазиатцы? - интересуюсь я.
– Ничего, в целом нормально. Говорят, мы фашистам тоже покажем. Стрелять, мол, научились, бросать гранаты тоже, так что... Только зябнут, пока еще не акклиматизировались. Но нытиков нет.
Подошел радист, протянул мне микрофон рации.
– Вас, товарищ майор...
– Говорит ноль пятый, - услышал я. - Ноль первый приказал: "дорожка". Как меня поняли, прием.
У аппарата был начальник штаба корпуса полковник В. Я. Рогачев.
Я ответил, что команду принял, понял и выполняю. Тут же подал сигнал к движению.
* * *
Чем ближе мы приближаемся к переднему краю, тем сильнее шум боя. Особенно сильно гремит на правом фланге. Это там, где одна из наших дивизий прорывает оборону врага вдоль Днепра, в направлении районного центра Дубровна. Разграничительной линией справа у нее лишь река Днепр. Правый сосед - 5-я армия за Днепром. Наступательных действий она не ведет, оказывает содействие только огнем из-за реки. Потому-то и трудно этой дивизии.
Нашу 290-ю стрелковую, находящуюся во втором эшелоне, командир корпуса первоначально планировал ввести в полосе прорыва левофланговой дивизии для развития наступления на Оршу. Но первые
Тем временем части левофланговой дивизии корпуса продолжали медленно прогрызать вражескую оборону. По ее правому флангу с гребня высоты, а по левому из деревни Хондоги вели фланкирующий огонь несколько тяжелых фашистских пулеметов. К тому же перед боевыми порядками рот и батальонов то и дело вставала стена заградительного минометного огня. Цепи атакующих то поднимались, преодолевая броском эту стену, то снова залегали теперь уже под фланкирующим огнем пулеметов.
Во второй половине дня был введен в действие полк второго эшелона этой дивизии. Бой разгорелся еще жарче. К счастью, стоял дождливый день, поэтому вражеская авиация бездействовала.
Наступил вечер, и бой начал понемногу затухать. Но что-то готовит нам завтрашний день?
Мой полк уже не в первой траншее своих войск, а в километре впереди нее. Заняли еще до нас очищенные от врага траншеи. Два батальона закрепились во второй, третий - в первой траншее.
Пока мы с замполитом обходили подразделения, начальник штаба подготовил место для НП. Расположил его рядом с железобетонным фашистским дотом, в котором есть даже печка. К нашему приходу бойцы растопили ее и теперь по очереди просушивали промокшее обмундирование, сапоги и портянки.
Мы с майором Евдокимовым решили тоже просушиться. Сняв шинели и раскинув их на нарах против печи, начали снимать сапоги. В это время на улице кто-то громко спросил командира полка.
С трудом снова натянул на ногу снятый было сапог, выскочил из дота. Спросил часового:
– Кто меня спрашивал?
– Какой-то командир...
– Где он?
– Пошел туда, по траншее. - Часовой показал влево. Хотел было снова вернуться в укрытие и пожурить там начальника штаба за то, что не установил пароль и отзыв, как в траншее послышались приглушенные голоса. Слева появилось несколько человек, движущихся к нам. Идущий впереди карманным фонариком освещал дно траншеи.
– Вот, кажется, здесь, - сказал он и пропустил вперед себя невысокого, в солдатской плащ-палатке, человека.
– Где командир полка? - спросил этот человек, в котором я узнал командира корпуса.
Я отозвался и пригласил его в наше убежище. Попытался пропустить его вперед себя.
– Нет уж, - запротестовал комкор, - иди ты первым, а я за тобой...
Когда мы зашли в дот, Кругляков оглядел его, подошел к печке, протянул к ней обе руки, спросил:
– Не ждал?
Не требуя ответа, снял с себя плащ-палатку, передал ее адъютанту, стоящему у двери.