Полк, к бою !
Шрифт:
В землянке же, где находился командир дивизии, были тишина и полумрак. Здесь я увидел склонившихся над картой комдива, начальника штаба подполковника П. К. Кузьмина и начальника артиллерии дивизии полковника А. И. Зорькина. Они о чем-то негромко переговаривались между собой.
Я доложил о прибытии.
– Очень хорошо, - сказал, распрямляясь, командир дивизии. Пожал мне руку. - Мы уже тебя заждались. Принимай полк. Он в первом эшелоне, слева. Сегодня с утра отбивает уже четвертую контратаку. Идем покажу на местности.
Мы вышли из землянки и подошли к площадке для наблюдения. Командир дивизии
– Смотри. Видишь черное пятно на снегу? Это воронка от разорвавшегося снаряда. А из нее несколько бойцов ведут огонь, так? Это твой правый фланг. Они и вчера здесь лежали. Опытные, видать, хлопцы, дело знают. Понимают, что в воронку второй снаряд вряд ли попадет, что это самое надежное укрытие.
Наклонившись к стереотрубе, я увидел и воронку, и бойцов, которые вели огонь из пулемета. А перед воронкой, буквально в нескольких метрах от нее, лежали на грязном снегу трупы убитых вражеских солдат. Да, вот куда подкатывали фашистские цепи!
Отошел от стереотрубы, уступая место комдиву.
– Видел? - спросил он.
– Да, товарищ генерал. Видел и правый фланг, и бойцов в воронке, и их работу. Порядком положили они перед собой фашистов!
– А теперь посмотри на свой левый фланг. Здесь еще почище работа! Смотри на опушку сосновой рощи. Видишь, сколько там положили фашистов?
Я снова прильнул к окулярам.
– Подлецы! - ругнулся за спиной Гаспарян. - Второй день лезут. И все на левый фланг. Хотя бы отошли от своего шаблона.
Да, на левом фланге картина еще ужаснее. Признаков снега здесь совершенно никаких. Черное от воронок и копоти поле, густо усеянное трупами. А вот эта высота, видимо, несколько раз переходила из рук в руки. На восточных ее скатах стоят два обгоревших танка, за ними - два наших подбитых орудия. Здесь бойцы тоже сидят по одному, по два в воронках и ведут огонь...
– Обстановка ясна? - спросил командир дивизии, когда я закончил осмотр местности.
– Ясна, товарищ генерал.
– Тогда иди в полк. Проведет тебя офицер связи. Он там был уже несколько раз. Вступай в командование и ни шагу назад!
Гаспарян пристально посмотрел мне в глаза и еще раз пожал на прощанье руку.
* * *
Второй раз мне приходится принимать полк в ходе боя. А кто испытал это хоть раз, тот знает, как тяжело с ходу вникнуть в обстановку, принять решение, не зная еще ни противника, ни даже своих, находящихся рядом с тобой, на НП. Не говоря уже о взводных, ротных, комбатах.
Но есть такое короткое, как выстрел, слово - надо!
До наблюдательного пункта полка вместе с офицером связи мы добирались где перебежками, а где и по-пластунски. На НП застали помощника начальника штаба полка, начальника разведки, капитана-артиллериста. На мой вопрос, где заместитель командира полка, помначштаба ответил:
– Ранен. Недавно отправили в медсанбат.
– А начальник штаба?
– Он находится на командном пункте.
– А где командный пункт?
Помначштаба замялся. Потом ответил:
– На той стороне реки...
– Какие боевые подразделения рядом с ним?
– Никаких, все здесь. Там тылы.
Такое положение дел меня удивило. Так кто же руководил
Обращаюсь к начальнику разведки, приказываю:
– Доложите о противнике.
– Старший лейтенант Загайнов, - представляется он. Затем докладывает: Против нас действует не меньше полутора полков. Причем подразделения в них из разных дивизий. Перед правым флангом полка, например, и далее к соседу батальоны из 323-го пехотного полка 63-й дивизии. А примерно от середины нашей обороны и влево до рощи, что на высоте, - 96-й пехотный полк 46-й дивизии. Взятые пленные и документы убитых вражеских солдат подтверждают эти данные. Эта дивизия подошла сюда в ночь на 24 февраля и с утра 25-го начала контратаковать на широком фронте. Один ее полк обнаружен на правом фланге плацдарма, перед частями 326-й стрелковой дивизии.
– Мне непонятно, как эта 46-я дивизия действует? - сказал я старшему лейтенанту. - Один ее полк здесь, другие - правее, а между ними - части 63-й пехотной дивизии.
– Очень просто, товарищ майор. Фашисты, видимо, надеялись контрударом с флангов, по сходящемуся в центр направлению, в первый же день сбить нашу дивизию с плацдарма. Поэтому и построили свой боевой порядок так, что главные силы 46-й пехотной наступали в стык двух дивизий - нашей и 326-й. А одним полком наносили удар вот сюда, по левому флангу. С фронта же сдерживали наше наступление части 63-й пехотной дивизии, менее боеспособной.
– Понятно. Кстати, 63-я пехотная - это наша старая знакомая, - сказал я Загайнову. - Мы ее били еще в декабре и в январе... Вот что, разведчик. Думаю, что ночью гитлеровцы будут делать перегруппировку, чтобы с утра возобновить контратаки. Достань "языка". Причем, возьми его перед нашим левым флангом.
– Понял, товарищ майор.
– А кто доложит о боевом и численном составе полка? - спросил я.
– Разрешите мне, товарищ майор, - встал помощник начальника штаба полка капитан А. К. Миронов. - Точных данных о потерях за сегодняшний день пока нет. Мы их будем иметь часам к двадцати двум. Но предварительно считаю, что в ротах осталось не более чем 22-23 активных штыка. Все три батальона со вчерашнего дня действуют в первом эшелоне. В резерве рота автоматчиков в количестве 60 человек. Батальоны находятся: первый - на правом фланге, в центре - третий, он был введен в бой вчера с утра; а слева - второй батальон. Он-то и понес сегодня наибольшие потери. На него пришлись почти все контратаки.
– С этим батальоном надо разобраться особо, - приказал я Миронову. - И чем быстрее, тем лучше. По нему и решение принять отдельно.
– Понятно.
Исполняющий обязанности начальника артиллерии полка капитан А. С. Чудов доложил:
– В полковой артиллерийской батарее всего три орудия. Используем их для стрельбы с закрытых огневых позиций.
– Почему?
– Полку почти не придано дивизионной артиллерии. Всего один пушечный дивизион. А в первом эшелоне действуют три батальона. Пришлось для их поддержки распределить артиллерию так: артдивизион - третий батальон, полковая батарея - первый батальон и второй - минометная батарея полка.