Полкороля
Шрифт:
А также сквозь дверь покоев матери Гундринг, когда увечная рука Ярви наконец справилась с неподатливой защелкой.
– Встречайте блудного скитальца, – проговорила старая служительница и отложила книгу, вздув облачко пыли.
– Мать Гундринг, – Ярви отвесил низкий поклон, протягивая ей чашку.
– И ты опять приносишь мне чай. – Она закрыла глаза и вдохнула ароматный пар, пригубила, глотнула. Морщинистое лицо прорезала улыбка, при виде которой Ярви всегда исполнялся заслуженной гордости. – Без тебя многое шло не так.
– По крайней мере, вам больше не придется страдать без чая.
– Значит,
– Разве вы сомневались?
– Кто-кто, но не я, брат Ярви, не я. Однако при тебе меч. – Она насупленно уставилась на клинок Шадикширрам в ножнах, пристегнутых у бедра. – Большинство ударов подвластно отразить доброму слову.
– Я держу его для оставшихся. Он напоминает мне, через что я прошел. Служитель – Отче Миру родня, но и Матери Войне – знакомец.
– Ха-ха! Верно, верно. – Мать Гундринг указала на стул по другую сторону очага. Тот самый, на котором Ярви так долго просиживал: увлеченно внимал рассказам матери Гундринг, изучал чужеземные языки, учился истории, свойствам растений и надлежащему обхождению с королями. Неужто и в самом деле прошли лишь считаные месяцы с тех пор, как он в последний раз тут сидел? Казалось, все это было в каком-то совершенно ином мире. Во сне.
И теперь он проснулся.
– Я так рада твоему возвращению, – сказала мать Гундринг, – и не из-за одного только чая. Нас с тобой в Торлбю ждет большая работа.
– По-моему, нашим гетландцам я не по нраву.
Мать Гундринг отмела это пожатием плеч.
– Да они уже все забыли. У народа короткая память.
– Долг служителя – помнить.
– А также врачевать, давать советы, говорить правду и ведать тайные пути; стремиться к меньшему злу и выбирать наибольшее благо; на всех наречиях торить дорогу для Отче Мира; вить старинные сказания.
– Разрешите мне поведать вам одно сказание?
– О чем же твое сказание, брат Ярви?
– Мой рассказ о крови и об обмане, о золоте и убийстве, о власти и об измене.
Мать Гундринг расхохоталась и снова глотнула из чашки.
– Вот такие предания мне по душе. А эльфы там будут? Драконы? Тролли?
Ярви покачал головой.
– Для воплощения в жизнь любого зла хватает и просто людей.
– И снова верно. Ты услыхал эту историю в Скегенхаусе?
– Отчасти. Я начал трудиться над ней довольно давно. С той самой ночи, когда умер отец. И, на мой взгляд, она готова от начала и до конца.
– Зная твои таланты, сказание наверняка получилось захватывающим.
– Оно проберет вас до дрожи, мать Гундринг.
– Начинай же!
Ярви придвинулся ближе и поглядел на языки пламени, потирая скрюченную кисть большим пальцем. Он разыгрывал свой рассказ в уме раз за разом сразу после того, как прошел испытание, отказался наследовать своему дому и был принят в Общину. Сразу, как только поцеловал в щеку праматерь Вексен, посмотрел ей в глаза – горевшие ярче и голоднее прежнего – и понял всю правду.
– Вот только я не знаю, с чего начать.
– Пусть сказание строится постепенно. Давай начнем с подоплеки.
– Добрый совет, – заметил Ярви. – Впрочем, иных я от вас и не слышал. Итак… жил-был Верховный король, старый-престарый, вместе с праматерью Общины служителей, тоже далече от юной поры. Они ревностно держались за власть,
Мать Гундринг откинулась в кресле, морщины на лбу углубились, пока она обдумывала услышанное.
– В этом сказании есть отголосок правды.
– Таковы лучшие из легенд. Вы меня этому научили. – Теперь, когда он уже начал, слова потекли сами собой. – Верховный король и его служитель увидели, что купцы покидают его причалы ради пристаней северной королевы, и доходы их съеживаются от месяца к месяцу, и вместе с ними увядает их власть. Им пришлось действовать. Но стоит ли убивать женщину, извлекающую золото из воздуха? Ни в коем случае. Ее муж чересчур горд и гневлив, чтобы вести с ним дела. Так убить его, сбросить королеву с высокого насеста и пригреть под своим крылом – пускай добывает золото уже для нас. Таков был их план.
– Убить короля? – пробормотала мать Гундринг, пристально изучая Ярви поверх ободка чашки.
Он пожал плечами.
– Подобные предания часто начинаются с этого места.
– Но короли осторожны и под надежной охраной.
– А этот в особенности. Им понадобилась помощь кого-то, кому бы он доверял. – Ярви снова придвинулся, на лицо пахнуло теплом очага. – И вот они втолковали бронзовокрылому орлу послание. Король умрет. И отправили его служителю этого короля.
Мать Гундринг сморгнула и осторожно проглотила чай.
– Непросто решиться дать служительнице такое задание – убить человека, которому та присягнула на верность.
– А не присягала ли та на верность заодно и Верховному королю со своею праматерью?
– Все мы давали такой обет, – прошептала мать Гундринг. – И ты – среди нас, брат Ярви.
– Ох, я-то и шагу не ступлю, не затронув той или иной клятвы: понятия уже не имею, какую из них предпочесть. Эта служительница столкнулась с той же бедой. Но хоть король и восседает между богами и людьми – Верховный-то король сидит между богами и королями. А попозже, если получится, усядется и повыше. Она знала – тот не примет отказа. И вот служительница подготовила план. Поменять короля на куда более разумного братца. Убрать наследника, с которым одни хлопоты. Обвинить во всем давнего недруга с крайнего севера, куда люди цивилизованные не забредают и мысленно. Сообщить, что от другого служителя прилетел голубь с предложением мира, и завлечь своего вспыльчивого государя в ловушку…
– Возможно, то было меньшим злом, – возразила мать Гундринг. – Возможно, будь по-иному, и Матерь Война распростерла бы кровавые крыла по всему морю Осколков.
– Меньшее зло и большее благо. – Ярви сделал долгий вдох – глубоко в груди, кажется, кольнуло, и он подумал о черных птицах, что пялились из клетки сестры Ауд. – Только у того служителя, который якобы виновен во всем, не бывает голубей на посылках. Только вороны.
Мать Гундринг замерла, не донеся до рта чашку с чаем.
– Вороны?