Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Зачем вы, Лев, это делаете?
– Что? – Он удивленно уставился на старушку. – Я просто хотел понять, что здесь произошло. Хочу узнать правду.
Она снова печально вздохнула:
– Лидии это не понравилось бы, вы об этом не подумали? Лидия любила красоту, фантазию, искусство, а не скучную правду.
Ответить он не успел, квартира заполнилась посторонними людьми – свидетелями, которых привел участковый. Все вопросительно смотрели на Гурова, тот кивнул парню:
– Оформляй выемку, соберешь подписи свидетелей. – Он толкнул дверь кабинета Олега
– Обратите внимание, произвожу выемку улики из квартиры гражданина Журина.
Седая головка с жидким хвостиком качнулась в такт его словам и исчезла за дверями квартиры.
Патефон с кипой пластинок помогал Гурову загрузить в салон машины участковый. Когда прибор оказался надежно пристегнут ремнем безопасности, парень не удержался от любопытства:
– Зачем вам старье это? Старый патефон, я такой в первый раз вижу. Что в нем интересного? Дорогой?
Лев Иванович улыбнулся на прощанье:
– Буду слушать музыку, оперы. Очень приятное занятие.
После визита в квартиру он выжал газ в машине, чтобы успеть вовремя в свой рабочий кабинет. И все получилось. Он оказался с патефоном в руках на пороге как раз в момент появления наряда сопровождения. Допрос был уже закончен, и закованных в железные браслеты бандитов строили для возвращения в изолятор.
– Минуточку, задержитесь. Сейчас будет следственный эксперимент! – весело заявил опер.
Стас, охрана, бандиты застыли, с интересом ожидая, для чего Гуров привез такой раритет. Тот покопался в пластинках, выудил ту, что была ему нужна, и осторожно вытянул черный диск из картонной папки. На черно-белой обложке шла затейливая надпись: «Лючия ди Ламмермур». Лев покрутил ручку патефона, разгоняя движение, поставил пластинку, а сверху водрузил иголку, установив ее почти в самом центре. Из раструба раздалось шипение, заиграла грустная музыка. Лев чувствовал полные вопросов взгляды.
– Сейчас, чуть-чуть надо подождать. Кажется, еще пара минут.
Бархатный мужской голос разливался все ниже и ниже, слова итальянской оперы были непонятны слушателям. Они переглядывались между собой, пытаясь понять, что же происходит. Вдруг мужскую арию сменил женский голос, он летел все выше и выше, превращаясь в стон, крик измученного существа. Гуров выкрутил на полную мощность громкость, и самый первый арестованный воскликнул:
– Это тот демон, это те крики! Мы слышали их!
Опер поднял иголку патефона и кивнул охране:
– Эксперимент прошел успешно. Уводите.
Когда за потрясенными бандитами закрылась дверь, Крячко так и подскочил со своего места в нетерпении:
– Ну что? Ты нашел привидение? И что это значит? Что это вообще сейчас было?
– Опера, Стас, это было искусство. Музыкальное драматическое произведение «Лючия ди Ламмермур» композитора Гаэтано Доницетти. Лючия в порыве безумия убивает своего мужа. Прекрасная музыка, прекрасная партия и чудесный женский голос. Если не включать его на предельной громкости, поскольку тогда это превращается в крик обезумевшего
Напарник с восхищением протянул:
– Вот ты загнул!
– Это не я, это искусство, – Лев осторожно снял пластинку обратно и убрал в папку. – Улику надо отдать Зимину, пускай покопается в приборе. Надеюсь, как и в лампе, найдет устройство для удаленного включения. Кто-то хотел создать привидение. И у него получилось – в квартире Журиных поселилось привидение. Оно включало лампу, которая не была присоединена к сети, включало партию Лючии на большой громкости, пугая всех, кто попадал в квартиру, жуткими звуками.
Напарник радостно воскликнул, осененный догадкой, которая пришла Льву еще час назад, в кабинете Олега Митрофановича:
– И это было не привидение! Это был человек! Он хотел напугать старика до смерти, довести того до сердечного приступа. Только зачем? Два мотива – любовь или деньги.
Сыщик задумался над его вопросом:
– Для любовных историй Олег Митрофанович был староват, но тем не менее завел себе пассию. Если бы они были женаты, то я бы подумал, что новоиспеченная жена хочет избавиться от старого надоевшего мужа, не вызывая подозрений.
Стас хмыкнул:
– К сожалению, Исаева мертва, так что не получится сделать из нее привидение. Кто тогда? Любовь исключили, остались деньги как мотив.
Гуров вдруг открыл блокнот и уселся за стол, начав чертить схемы. Напарник протянул с усмешкой:
– Понятно, наш гений сыска включил свой метод дедукции. А Крячко остается, как всегда, грязная работа. Допросы, осмотры.
– И поездка в Прагу, – в ответ уколол его Гуров.
Коллега сразу замолчал, вспомнив о предстоящем путешествии. И в кабинете повисла тишина: каждый из оперативников ушел в свои мысли.
Глава 8
До самого вечера Гуров просидел над своим блокнотом и даже, казалось, не заметил, как уже затемно Стас попрощался с ним и отправился домой. Прервался он единственный раз, лишь когда заглянул в криминалистическую лабораторию. Там, несмотря на позднее время, кипела работа. Зимин в мятой рубашке и растянутых спортивных штанах шаркал тапками от одного стола к другому, удовлетворенно бормоча себе под нос. При виде Гурова на пороге, еще и с патефоном под мышкой, он удрученно протянул:
– Ну тащи, что там снова откопал. – И тут же нахмурился. – Через сутки гляну. Работы просто вагон. Вернее, мешок, – он кивнул на огромную сумку с торчащими оттуда алебастровыми головами и руками конфискованных статуй.
Гуров бережно поставил на стол раритет:
– Я сам кое-что проверю. Покажи только, инструменты где у тебя.
Криминалист ткнул щетинистым подбородком в сверток на шкафу, из-под ткани торчали кончики миниатюрных щипцов, резаков, отверток, инструментов, которыми пользовались эксперты, разбираясь с вещдоками. Лев Иванович раскатал тяжелый рулон, словно хирург, подумал несколько секунд и взялся за блестящие коротенькие щипцы. Зимин, не отводя взгляда от экрана компьютера, бросил: