Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Эмма Эдуардовна, а где ваш тренер Константин Широков? – спросил он.
– Костя? – Гришаева, кажется, ожидала какого угодно вопроса, только не этого, и, оказавшись не готовой к нему, ответила не задумываясь, а посему это оказалось чистой правдой: – Он позвонил и сказал, что приболел, так что сегодня не сможет выйти на работу.
– Вот как? – поднял брови Гуров. – А чем приболел?
– Господи, откуда я знаю! – Гришаева раздраженно пожала плечами. – Гриппом, наверное! Сейчас вообще эпидемия, впору закрываться
Подобная перспектива совсем не радовала директрису центра и вносила в ее и без того мрачное настроение дополнительную порцию негатива. Гуров видел, что она с трудом терпит его присутствие.
– Так вы об этом хотели у меня спросить? О Широкове? – уточнила Гришаева. – Или еще что-то?
– Нет, ничего, Эмма Эдуардовна, – поднимаясь, ответил Гуров. – Пустяки. Думаю, действительно не стоит вас отвлекать. Я приеду вечером, надеюсь, остальные ваши сотрудники не свалятся от приступа болезни. А то грипп, знаете ли, свирепствует…
И, оставив Гришаеву пребывать в недоумении, вышел из кабинета. Он понял, что сейчас нет смысла разговаривать с ней. Кое-какие обстоятельства, всплывшие в этом деле, говорили о том, что у него мало информации. И проводить беседу с Гришаевой – а проводить ее нужно обязательно, и он не собирался от этого отказываться – следует чуть позже, когда у Гурова на руках будут козыри. Сейчас фактов пока маловато, она не скажет правды. Нужно сделать такой ход, чтобы ей некуда было деваться. И Гуров поехал назад в управление. Поднявшись к себе, он набрал номер и попросил выяснить данные на Анастасию Николаевну Борзину…
Он получил их довольно скоро, и просмотр не занял много времени. Прочитав полученные бумаги, Гуров откинулся на стуле, некоторое время посидел с закрытыми глазами, а потом посмотрел на часы. Для повторной поездки в фитнес-центр было рано. Крячко, отправившийся заниматься окружением Ирины Умецкой, отсутствовал, и звонка от него не поступало. Гуров поднялся со стула, надел плащ и вышел из кабинета.
Полковник остановил машину у обочины и выбрался на улицу. Дождя не было, и небо просветлело. Оно было с едва заметной голубизной, и Гуров знал, что это предвестие скорых морозов…
Территория лицея была обнесена красивой кованой оградой. Ворота оказались приоткрыты, и Гуров вошел во двор. Миновав спортивную площадку, он подошел к главному входу и сразу же был остановлен охранником в униформе. Гуров спокойно предъявил свое удостоверение и сообщил, что хотел бы побеседовать с директором лицея Тамарой Валентиновной Горецкой. Охранник нахмурился, однако набрал номер на сотовом телефоне. Коротко переговорив с Горецкой и получив, видимо, добро с ее стороны, охранник посторонился, пропуская полковника.
– Второй этаж, кабинет налево, в середине коридора, – сказал он.
Гуров кивком поблагодарил его и поднялся по витой лестнице на второй этаж. Тамаре Валентиновне было лет под пятьдесят. Моложавая,
– Вы все-таки пришли, – сказала Тамара Валентиновна, постукивая карандашом по крышке стола.
– Вас это не удивляет? – спросил Гуров, усаживаясь в кресло.
– Вы говорили с Костей? – вместо ответа спросила Горецкая.
– С Костей мне побеседовать не довелось, потому что он сбежал, – обыденным тоном сообщил Гуров, словно речь шла о том, что Костя пока занят пустяковым делом, а как только освободится, полковник непременно с ним побеседует.
– Сбежал? – Вот теперь она удивилась, даже изумилась. Тамара Валентиновна даже сняла очки и положила их на стол перед собой, и от этого сразу стала выглядеть еще моложе. – Ерунда какая-то! – растерянно произнесла она. – Этого не может быть!
– Почему? – спросил полковник.
– Да потому что быть этого не может! – воскликнула директриса.
– В логике вам не откажешь, – улыбнулся полковник.
– Вы, конечно, можете иронизировать сколько угодно, но если вы подозреваете Костю в чем-то ужасном, то идете по ложному пути, – заявила Горецкая. – Это я вам говорю для вашей же пользы. Я хорошо знаю, что такое время профессионала и как дорого оно ценится.
– А почему вы решили, что я его в чем-то подозреваю? Кажется, я ни о чем таком не говорил.
– Ах, оставьте! – махнула рукой Горецкая. – Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что полковник МВД интересуется личностью бывшего сотрудника лицея не для того, чтобы узнать о его профессиональных заслугах! К тому же я тоже читаю газеты и знаю о нападениях на женщин возле фитнес-центра «Идеал». А Широков как раз там работает. Нетрудно сложить два и два…
– Вы знаете о том, что Широков работает в фитнес-центре?
– Конечно, я же интересовалась его судьбой!
– А вы интересуетесь судьбой всех бывших сотрудников? – в упор спросил Гуров, и Горецкая прикусила язык. Почувствовав, что ступил на верный путь, полковник продолжил: – Сколько у вас проработал Широков – меньше года? И вы продолжаете за него волноваться, печетесь о нем, как родная мать?
Горецкая молчала.
– Тамара Валентиновна, я же еще вчера понял по вашему тону, что что-то в отношении Широкова нечисто. Точнее, я понял это еще до беседы с вами, когда увидел, что он уволился в апреле месяце. И причины этого поспешного увольнения мне очень важны, и я их узнаю. Пусть даже без вашей помощи. Вы же знаете, что такое школа! Это одних учащихся больше тысячи да плюс персонал. Так что в информаторах у меня дефицита не будет.
Горецкая встрепенулась. Она выпрямилась в кресле и даже подалась вперед, ближе к Гурову: