Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

Макеев Алексей Викторович

– Ну уж и ранен! – смущенно пробормотал Гуров. – Ты скажешь! Просто собака тяпнула. Могу даже показать выписку из заключения хирурга…

– Так ты даже к хирургам попал?! – ахнула Мария. – Какой ужас! Так вот: или ты мне немедленно все расскажешь, или я иду к Петру и требую, чтобы он перевел тебя на канцелярскую работу! Я не хочу остаться вдовой и носить тебе белые цветы на могилу! – повторила она.

– Тебе этого и не придется делать, – попытался отшутиться Гуров. – Мы с Крячко люди из железа. Нас автогеном не возьмешь. А тут всего-то была маленькая собачка. Раз ты настаиваешь, я все тебе расскажу, и ты увидишь, что волноваться не из-за чего.

Обещать было легко, тем более что в течение дня навалилось столько забот, что утренний

разговор отошел на задний план. Теперь же, дожидаясь жену, Гуров пытался сообразить, как ему выкрутиться, чтобы и слова не нарушить, и в то же время не напугать Марию. Самому ему задним числом уже казалось, что в ночном происшествии возле Гнилого кордона не было ничего особенно опасного.

Мария позвонила, что выезжает, в начале одиннадцатого. Голос ее звучал немного устало, но в нем слышалась неподдельная радость. Это была радость удачно законченного дня и радость предстоящей встречи. Гуров почувствовал благодарность к жене. Ему захотелось немедленно сказать ей что-нибудь приятное, чтобы радость ее держалась как можно дольше, и он сообщил:

– А у нас сегодня фирменный ужин – рыба под белым соусом. Твой муж даже расщедрился на бутылку сухого вина. Была мысль устроить ужин при свечах. Но потом я подумал, что будет слишком уж похоже на рекламный ролик, и решил от свечей отказаться.

– Мы вступаем в двадцать первый век, мы – дети электричества. Какие свечи? – в тон ему ответила Мария. – Главное, постарайся больше ничего не вычеркивать из программы до моего приезда.

– Жду тебя с нетерпением, – сказал Гуров.

Он действительно ничего сейчас так не хотел, как провести эти часы наедине с Марией. Впервые за многие дни его совесть была почти спокойна. На этот раз ничто не могло помешать их тихому семейному счастью. Через пятнадцать-двадцать минут Мария будет дома, и все будет прекрасно. Вот только не прогадал ли он насчет свечей? Пожалуй, с ними ощущение праздника было бы полнее.

А через десять минут, когда он, прихрамывая, бродил по квартире, сдувая последние пылинки с мебели и репетируя слова, которыми собирался встретить жену, позвонил старший лейтенант Синицын, который дежурил в «наружке». Едва Гуров узнал его голос, сердце у него упало.

– Товарищ полковник, – озабоченно сказал Синицын. – У меня важная информация. Объект только что покинул квартиру и сел в такси. В настоящий момент движусь за ним. Направляемся к центру.

Гуров на миг опустил руку с телефонной трубкой и почти беззвучно, но очень энергично выругался. Потом взял себя в руки и деловито спросил:

– Номер такси зафиксировали?

– Обижаете, товарищ полковник! – с достоинством ответил Синицын. – Следуем неотступно. Какие будут распоряжения?

– Как сам-то думаешь, что она собирается делать? – спросил Гуров.

– По-моему, далеко собралась, – деловито ответил Синицын. – Одета соответственно, и багаж при ней. Не очень большой, но все необходимое поместится. Предполагаю, что направляется она в район Павелецкого вокзала.

– Неужели решит нарушить подписку о невыезде? – озабоченно произнес Гуров. – Для этого у нее должны быть очень серьезные причины, смекаешь, старлей?

– Так точно, – ответил Синицын. – Прикажете следовать за объектом в любом направлении?

Как ни старался он придать своим словам оттенок бесстрастности, но было ясно – Синицыну очень не хочется «следовать за объектом» до бесконечности. Мало ли куда тому вздумается поехать? Синицын как бы намекал Гурову, что неплохо бы задержать нарушившего меру пресечения и покончить на этом.

Но Гуров, кажется, уже понял, что на уме у Маргариты Альбертовны. На уме у нее сейчас только судьба сына. Уверенная, что милиция не смогла ей помочь, а только усугубила положение, она решила сама взяться за дело. И, скорее всего, она направляется сейчас туда, где, по ее предположениям, находится Илья. То есть туда, где находится мозговой центр контрабандной торговли. Все сходится именно на этом.

Вряд ли она отправилась разыскивать мужа, в этом Гуров был уверен на сто процентов. Знай Маргарита Альбертовна адрес Ликостратова, она, не задумываясь, сообщила бы его. Для матери не существует выбора – сын или бывший муж. Нет, она едет туда, откуда исходит главная опасность. Едет умолять, выкупать, что угодно. Едет на свой страх и риск. Гуров понял, что его не зря беспокоили нехорошие предчувствия. Госпожа Вагнер могла испытывать минутную слабость, но характер остается характером. Она с самого начала держала в уме эту возможность и уже, наверное, десять раз пожалела, что призналась во всем. Рассчитывать на то, что, поставленная в безысходное положение, она все-таки заговорит? Гуров не знал, насколько это реально. Выстраивалась совершенно определенная цепочка – где-то был неведомый босс, который не стеснялся в средствах и которого все боялись, можно сказать, до икоты. Боялся Ликостратов-старший (теперь можно было не сомневаться, что бежал он не столько от вздорного Паши Липецкого и не от правосудия, а именно от своего босса), боялся Сидоренко, боялась Маргарита Альбертовна. Да и не только они. Поэтому не лучше ли будет предоставить госпоже Вагнер возможность вывести следствие прямо на цель?

При этом Гуров был вынужден признать, что с тех пор, как они обнаружили труп в гараже Ликостратова, цель их поисков уже не была такой конкретной, как это казалось вначале. Цель расплывалась, множилась, превращалась в угрожающее туманное облако, из которого возникали то мертвец с проломленным черепом, то мрачные грузовики, от которых исходил птичий смрад, то дюжие парни с дробовиками в руках. Это было какое-то средоточие зла, и Гуров предполагал, что в запасе еще много сюрпризов. Ликостратов был только одним из них и, возможно, не самым страшным.

Все это промелькнуло в голове у Гурова за считаные секунды. В душе он сочувствовал Синицыну, но показывать это сочувствие воздержался.

– Значит, так, старлей, – сказал он категорическим тоном. – Волка ноги кормят. Ты с напарником?

– Так точно, со мной Черкасов, – доложил Синицын.

– Свяжитесь с дежурной частью, – распорядился Гуров. – Сообщите, что я вас откомандировываю. Пусть примут машину, если что. В том случае, если объект сядет в поезд, вы следуете за ним. Хоть в тамбуре, хоть на крыше, понятно? Но себя ни в коем случае не обнаруживать. По пути постоянно докладывать лично мне. Меня интересует конечный пункт следования. Если упустите по дороге, можете в Москву не возвращаться. Все поняли?

– Так точно, понял, – ровным голосом ответил Синицын. Владел он собой все-таки замечательно.

– Но ведь это еще не факт, что объект едет куда-то далеко, – заметил Гуров, желая приободрить подчиненного. – Может, у нее назначена здесь встреча?

– Может быть, – холодновато сказал Синицын. – Мы уже у Павелецкого. Объект вышел из такси, следует в направлении билетных касс. Идем за ней. Отбой.

Когда появилась Мария, Гуров уже был как на иголках – от Синицына больше не было никаких сообщений, – но он постарался как можно глубже запрятать свое беспокойство и не думать о госпоже Вагнер и зловещем облаке. Справятся сегодня и без него. Один вечер он может побыть эгоистом?

– Что-то случилось? – спросила Мария уже на пороге.

Гуров обнял ее и твердо сказал:

– Ничего, но я страшно соскучился. И можешь быть уверена: сегодня я уже никуда не исчезну.

– Великолепно, – со смешком заметила Мария. – Это может означать только одно – ты исчезнешь завтра.

– До завтра целая вечность, – возразил Гуров.

Глава 12

Вечность пролетела незаметно, а уже на следующий день Гуров, Крячко и Самохин вылетели самолетом в Астрахань. Накануне стало ясно, что госпожа Вагнер отправляется именно туда. Об этом Гурову доложил Синицын, который вместе с Черкасовым сел в тот же поезд, что и Маргарита Альбертовна.