Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
Он замолчал, мысленно вновь переживая жуткую сцену на дороге. Потом он опасливо покосился на Гурова и продолжил:
– Я к ней даже пальцем не прикасался! Честное слово – я даже мотор не выключал! Может, поэтому и жив остался. Я как увидел, что Джу-Джу и Бэтмен мертвые валяются, у меня в голове будто что-то отключилось. Даже не помню, как по газам ударил. Опомнился уже, когда за Кольцевой дорогой оказался…
– Ну, тут тебе виднее – помнить эти дела или не помнить, – сказал Гуров. – А вот кое-какие подробности, которые касаются женщины, постарайся припомнить обязательно. Насколько я понял, ее машину вы видели дважды. Не может быть, чтобы
– По правде говоря, я помню только цифры, – ответил Кадошкин. – Три-пять-девять… Машина старая, «восьмерка», такого тускло-синего цвета. Кто бы мог подумать, что в такой развалюхе такая крутая вумен катается?
– Твой дружок уж точно не подумал, – заметил Гуров. – Но это хорошо, что ты номер запомнил. А женщину сумеешь опознать, если увидишь?
– Опознать? – всполошился Кадошкин. – Это в суде, что ли? Мы так не договаривались!
– А мы никак не договаривались, – заметил Гуров. – Мы просто объяснили тебе, что есть вариант щадящий и есть очень болезненный. Щадящий – это если ты будешь во всем следовать нашим советам. И потом, неужели ты не хочешь, чтобы убийцу твоих друзей судили?
Кадошкин махнул рукой.
– Какие они мне друзья? – буркнул он. – Так, тусовались вместе… Я говорил Джу-Джу – не нарывайся! Но ему все было по барабану, – добавил он с тоской. – А я теперь расхлебывай! Батя из штанов выпрыгнет.
– Ну, кто в молодости не совершал ошибок, – глубокомысленно заметил Крячко. – Батя твой тоже наверняка не ангел был, должен понять. К тому же есть надежда, что этот случай отобьет у тебя охоту совершать подобные ошибки…
– Почему учиться не поступаешь? – спросил Гуров. – С виду вроде не дурак.
Кадошкин ничего на это не ответил.
– Ладно, что выросло, то выросло, – сказал Гуров. – Как поправишься, позвони. Мы тебя к себе пригласим – словесный портрет этой дамы составим. До суда еще далеко, а ее изображение нам позарез сейчас нужно.
– Да я ничего толком и не помню, – хмуро сказал Кадошкин. – Невысокая, светлая, стриженая. Плащ на ней тоже светлый такой был… Если бы сейчас увидел, может, и узнал бы, а так вряд ли что вспомню…
На том они и расстались. Выяснить принадлежность «Жигулей», номерной знак триста пятьдесят девять, не составило никакого труда. Совсем скоро Гуров и Крячко знали, что этот автомобиль принадлежит гражданину Гладилину Сергею Николаевичу, преподавателю университета, биологу, тридцати восьми лет, разведенному, проживающему на Красноказарменной улице. Дома его не оказалось – пришлось ехать в университет. Вот здесь-то и началось то, что Крячко с полным правом назвал недоумением.
Научное руководство характеризовало Гладилина как прекрасного специалиста, серьезного ученого и редкой порядочности человека. Он не брал взяток, не принимал спиртного, не курил и не имел беспорядочных связей. Единственным слабым его местом оказалась несложившаяся семейная жизнь, но даже и в этом случае Сергей Николаевич проявил себя с наилучшей стороны. По словам заведующего кафедрой, Гладилин утешение искал только в работе, а каждое воскресенье неукоснительно навещал сына, который теперь проживал с матерью в Раменском.
Последнее сообщение навело Гурова на некоторые размышления, и он постарался уточнить координаты бывшей жены Гладилина. Общими усилиями сотрудники сумели припомнить новую фамилию женщины и даже намекнули, что теперешний ее муж – богатый человек и бизнесмен, одним словом, не чета нищему
Все это звучало достаточно странно, но самым странным было то обстоятельство, что после злополучного воскресенья никто из коллег Гладилина уже не видел. С понедельника он не вышел на работу и даже не звонил, что было совершенно не в его характере. Руководитель кафедры терялся в догадках. Он сообщил Гурову, что лично обзванивал больницы, предполагая, что Гладилин мог внезапно заболеть, но в больницах такого человека не оказалось.
– Признаться, было у меня искушение обратиться в морги, – смущенно поведал Гурову профессор. – Но я воздержался. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо. Мы все, конечно, люди науки, но судьба – это такая вещь… – он развел руками.
– Понимаю, – сказал на это Гуров. – Только, простите, почему вы начали сразу с больниц? Почему не попробовали обратиться сначала к родственникам Гладилина?
– Вы знаете, – объяснил профессор, – из близких родственников у Сергея Николаевича только родной брат, но он с ним как-то не ладит. Бывшая супруга, сами видите, теперь в другом городе, так что получается, что никого из его родственников мы тут и не знаем…
Уже порядком встревоженные, Гуров и Крячко выехали в Раменское. К ним хотел присоединиться и Жмырин, которому срочно требовалась смена обстановки. Он опять стал жертвой своего необузданного характера – после некоторого раздумья мать Ксении Лемеховой все-таки подала заявление в прокуратуру на неправомерные действия сотрудников МУРа по отношению к ее дочери, и теперь Жмырину приходилось отдуваться. Его уже вызывали к начальнику управления и в прокуратуру, и он написал несколько объяснительных. Гурова пока не трогали – видимо, Лемехова затаила зло персонально на Жмырина. Попутно выяснилось, что любовником этой женщины является один довольно влиятельный человек из Министерства юстиции, и в свете этого положение Жмырина выглядело совсем кислым. Он за один день осунулся, побледнел и растерял весь свой задор. Он уже предвидел следующую близкую неприятность – жалобу со стороны генерала Кадошкина, и это предвидение совершенно отравило ему существование.
– Вот увидите, – заявил он Гурову. – Кадошкина брали вы, но все шишки повалятся на голову Жмырина. Так было всю жизнь. Надо бросать к чертовой матери эту собачью работу.
– Надо самую малость соблюдать Процессуальный кодекс, – заметил на это Гуров. – Тогда и шишек на твою голову будет меньше.
Жмырин сказал, что подумает над этим, и попросился в Раменское, «чтобы не видеть больше эти рожи», как он выразился. Но Гуров его не взял, а оставил на месте, поручив заниматься поисками Гладилина и его машины. Жмырин должен был выяснить, не проходил ли этот человек по каким-либо сводкам, не попала ли его машина в аварию, и все прочее в том же духе.
Прибыв в Раменское, Гуров и Крячко через местное Управление внутренних дел быстро вышли на семью Кудасовых и, выяснив, что бывшая супруга Гладилина нигде сейчас не работает, поехали сразу же к ней домой.
Их встретила довольно симпатичная особа лет тридцати пяти, с замечательным цветом лица и прекрасной фигурой. Пожалуй, Гурова смутила в ней только прическа – по его мнению, парикмахер чересчур вдохновенно поработал над ней ножницами, так что получилось нечто диковато-футуристическое, но зацикливаться на этом он, конечно, не стал. «В конце концов, ей жить, – рассудил он. – Может быть, ее новый супруг любит все экзотическое?»