Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
Вернувшись к себе в кабинет, он начал было разбирать материалы по делу о мошенничестве в ЖСК, но работа не шла на ум. Как ни старался Лев сосредоточить мысль на махинациях со средствами дольщиков, она всякий раз невольно возвращалась к предыдущему расследованию, от которого его столь неожиданно и непредсказуемо оторвали.
Он интуитивно перебирал варианты ответных мер, которые могли бы позволить ему восстановить статус-кво, пока основное время еще не упущено и есть надежда привлечь к ответу виновных. Но вариантов оказывалось до обидного мало.
Практически любое его
Промучившись до пяти часов, полковник так и не сумел найти конструктивного решения проблемы. Расстроенный и уставший, он уже собирался в этот непривычно ранний час отправиться домой, когда зазвонил телефон.
— Лев Иванович? Добрый вечер. Заруцкий беспокоит.
— Здравствуйте, Павел Егорович, рад вас слышать, — без всякого энтузиазма проговорил Гуров.
— Вот видите, как получилось. Все ждал новостей от вас, а вышло так, что сам к вам с новостями. Нужно поговорить. Вы не могли бы подъехать ко мне в офис? Если не очень заняты, конечно.
— Да, разумеется. Я не очень занят. Как раз собирался уходить, когда вы позвонили.
Лев решил, что сообщать адвокату последние печальные новости не стоит. Родственники и друзья Тимашова с такой надеждой ожидали разрешения всех недоумений относительно этой смерти, что отнять эту надежду у него просто не поднималась рука. Пусть думают, что расследование идет своим ходом. Он ведь уже говорил, что дело сложное и ждать немедленных результатов не стоит.
Потратив около часа на маневрирование в вечерних пробках, Гуров прибыл в контору Заруцкого.
— Проходите, прошу вас, — приветствовал его тот, встречая у входной двери. — Я уже всех отпустил, так что мы с вами сегодня, как говорится, тет-а-тет. Да и разговор такой, что чужих ушей не терпит.
— В самом деле? — немного удивился Лев. — А с чем связана такая строгая конспирация, если не секрет?
— Во-первых, с желанием клиента, — ответил Заруцкий. — Человек, обратившийся ко мне, очень настаивал на соблюдении строжайшей конфиденциальности. Кроме того, насколько я смог понять, сама информация, которую он хочет сообщить вам, довольно специфична и не предназначена для посторонних ушей. Ну и третий пункт является логическим следствием двух первых. Этот человек, сообщая упомянутую информацию, идет на большой риск и, разумеется, стремится, по возможности, обезопасить себя. Как мне объяснили, именно поэтому к вам не обратились напрямую, а решили действовать через посредника. То есть через меня. Никто не должен знать, что у вас с этим человеком имелись какие бы то ни было личные контакты.
— Надо же! — заметил Гуров, с возрастающим интересом слушавший эти загадочные речи. — Просто шпионские страсти какие-то. Что же это за информация такая, что вокруг нее столько тайн и опасностей?
— Это мне, разумеется, неизвестно. Информацию сообщат только лично вам. Моя задача — передать вам эти предварительные сведения и объяснить, где должна состояться встреча.
—
Происходящее начинало забавлять полковника. Но, узнав, в чем именно состояли «предварительные сведения», о которых упомянул Заруцкий, он сразу утратил игривое настроение.
— Кино или не кино, вам виднее, — немного обиженно произнес адвокат. — Но тот, кто говорил со мной, утверждает, что его сведения касаются некоего внутреннего расследования, которое вы негласно проводите и которое может помочь найти виноватых в смерти Андрея. Именно поэтому я согласился участвовать во всем этом и готов организовать вашу встречу с этим человеком.
При упоминании о «внутреннем расследовании» Гуров сразу сосредоточился и теперь слушал Заруцкого серьезно, с напряженным вниманием.
— Человек, о котором вы говорите, встречался с вами лично? — спросил он.
— Нет, мы разговаривали по телефону. Лично встретиться он готов только с вами. Меня просили передать, что в распоряжении этих людей имеется информация и, если я правильно понял, даже документы, позволяющие доказать какие-то факты злоупотреблений. Именно так мне было сказано — факты злоупотреблений. Мне, конечно, трудно судить, о чем может идти речь, но, судя по всему, информация стоящая. Иначе зачем было настаивать на такой конспирации?
— Да, действительно. Так где же она должна состояться, эта тайная встреча?
— В парке Кузьминки. Вас просят подъехать туда завтра, ровно к пяти утра, и, войдя с центрального входа, идти по главной аллее, никуда не сворачивая.
Адвокат говорил с таким серьезным и таинственным выражением лица, что Гуров вновь не удержался от усмешки:
— Я уже просто Джеймсом Бондом каким-то себя чувствую.
— Не вижу здесь ничего смешного, — вновь обиженно проговорил Заруцкий. — Люди хотят обезопасить себя, это вполне понятно.
— Да, конечно. А меня эти люди знают в лицо? Журнал «Огонек» для идентификации с собой брать не нужно?
— Разумеется, вас знают. Если хотят сообщить такие важные сведения, то, конечно же, не будут обращаться к первому встречному. Наверняка навели предварительные справки и о вас, и о том расследовании, которое вы проводите.
— Хорошо, допустим. А как сам я смогу узнать, что разговариваю именно с тем, с кем нужно?
— Ну, в пять утра в городских парках обычно не так уж много народа. Но чтобы вам уж точно не ошибиться, есть некоторые опознавательные знаки. К вам подойдет девушка в розовом платье. В руках у нее будет белая сумка. Она спросит, который час.
— Вот как. Это, значит, пароль. А отзыв?
— Отзыва нет. Можете ответить первое, что придет в голову. Вас и без того знают в лицо. Здесь ошибки быть не может.
— Рад, что так популярен. Но я бы хотел уточнить одну деталь. Эта девушка в розовом платье — она просто связной или именно она-то и должна сообщить мне эту сенсационную тайную информацию? С кем вы разговаривали по телефону? Голос был мужской или женский?
— По телефону со мной разговаривала женщина, но та ли самая, которая должна прийти на встречу, я, разумеется, сказать не могу.