Полковник трех разведок
Шрифт:
– Даже так?
– А почему бы и не пофантазировать на эту тему?
– И каким же образом предлагаете «укореняться» – если уж действительно ударяться в фантазии?
– На первых порах вполне легальным. Например, стать представителем своего управления за рубежом, лучше всего, в Британии.
– Но это не мне решать, где и какие создавать управления, филиалы…
– …Или хотя бы одним из сотрудников, на худший случай; но предпочтительнее всего – в Лондоне. А потом уже осмотреться, выясняя, «что почём», в этом лучшем из буржуазных миров…
– Я же сказал: не мне решать…
– Разведка решает даже то, чего в принципе решать не
Пеньковский на несколько мгновений застыл, глядя на безмятежно одевающуюся Курагину, прежде чем решился спросить:
– Под чьим именем прикажете записать сию гениальную фразу?
– Под моим. И давайте договоримся, полковник: сомнения – это моя, женская прерогатива. Вы же – планируйте ключевую операцию, под кодовым названием, скажем, «Викинг» или «Переправа», разрабатывайте стратегические направления деятельности, ищите подходы к тем людям, от которых может зависеть решение. Мне ли учить вас, ас дипломатической разведки?
– Остановимся на кодовом названии «Переправа», оно более точно отражает суть операции. Правда, возникает вопрос: почему вдруг выбор пал на Британию? – еще больше насторожился Пеньковский, вспомнив, что ему уже намекнули: ожидается вояж в Туманный Альбион.
– Обожаю английский стиль поведения в высшем обществе; уже сейчас, но пока еще в России, пытаюсь чтить сотворенный британцами «Кодекс чести леди и джентльмена»; подражать их невозмутимости, строгости в мыслях и в одежде. Мне импонирует их мудрый консерватизм во взглядах на современный быт и на прошлое; интеллектуальный английский юмор, наконец.
– Значит, интеллектуальный английский юмор обожаете? Убедительный посыл, леди Курагина. А мне, значится, предстоит устроиться там, осмотреться, а затем, уже чувствуя себя лондонским денди, вызвать в Лондон вас, леди?
– Или же попытаешься вызвать свою жену, которая сдаст тебя, – неожиданно перешла секс-агент на «ты», – как только узнает, что ты хотя бы мечтаешь остаться за рубежом или же намерен затевать «ролевые игры» с какой-либо из иностранных разведок?
– В мои планы не входит затевать какие-либо игры с вражескими разведками.
– Тем более что продавать иностранцам тебе, прямо скажем, есть что, – проигнорировала его заверение Курагина.
– Ты, следует полагать, не сдала бы?
– Разве что под жесточайшими пытками; чего-чего, а пыток и вообще насилия не выношу, сразу же признаюсь в этом. А во всех остальных случаях… Мы с тобой одного поля ягоды, полковник, – вот что важно в нашем союзе.
– Не спорю, это аргумент.
– Я достаточно подготовлена, – вновь проигнорировала его реплику Миледи, и полковник даже сказал себе, что надо бы поучиться у неё этому умению. – Знаю психологию британцев, их способ жизни. Приемами самозащиты – в женском её варианте – владею почти в совершенстве; английский язык тоже подтягиваю – и на трехгодичных государственных курсах, и с персональной, приставленной ко мне служебной репетиторшой. Метаю ножи и, само собой, сносно палю со всех видов стрелкового оружия. В то же время, как всякая русская баба, умею готовить по всему перечню национального меню. К слову, сама пошила себе большинство платьев и нижнего белья; и даже консервировать кое-как научилась, если уж так, на самый черный день…
– Вот уж никогда бы не подумал, – растерянно как-то пробормотал Пеньковский, на ходу пытаясь поменять свое представление об этой жрице интуристовских ресторанов.
– Но главное, готова идти с тобой до конца, как декабристка.
– Еще
– Разве что в виде идиотского исключения. Да и сдать меня будет непросто. Уже хотя бы потому, что за мной – надежные парни из госбезопасности, для которых я «в доску своя». К тому же хочу напомнить: за связь с «антисоветчицей и отщепенкой» тебе сразу же перекроют доступ не только к границе, но и ко всем этим чертовым государственным тайнам, на которых ты все еще сидишь и благодаря которым всё еще интересен всяким там ЦРУ и Сикрет интеллидженс сервис.
– Пока что я этого не почувствовал.
– Вот и начинай с операции «Десант», нерасчувствованный ты мой. Что же касается лично меня, то в порыве страсти я и пристрелить могу. Причем воспринимай это напоминание не как шантаж, а всего лишь как защитную порцию противоядия.
Прекратив одеваться, Пеньковский, уже облаченный в брюки, но все еще оголенный по пояс и в одном носке, улегся на кровать и, устало закрыв глаза, на какое-то время замер.
– Понимаю, что выслушивать угрозы неприятно, – продолжила леди Тамила все тем же ровным, умиротворяющим голосом, в котором не просматривалось ни нотки раздражения, а тем более – агрессии. – Поэтому давай попробуем доверять друг другу. Хотелось бы уточнить, что доверять следует всегда и во всем, однако понимаю, насколько это нереально. В каких-то ситуациях мы неминуемо оставляем за собой право на некую дозу лукавства, дозу эдакой «лжи во благо».
– В таком случае главный вопрос: «А с чего ты взяла, что я вообще в принципе мог бы решиться на бегство за рубеж?». Никакого повода для подобных предположений я вроде бы не давал.
– Потому и решила, что вижу: ты – нормальный мужик. А, попадая в Англию, Францию или США, всякий нормальный мужчина, которому удалось хоть чего-либо достичь в Союзе, начинает понимать, что со страной обитания ему явно не повезло. Не тот размах, не те возможности, не то общество, которое способно оценить тебя и ради которого тебе самому хотелось бы блеснуть.
– Так способны маяться только «несостоявшиеся», или, как говорят американцы, «не сумевшие сделать самих себя». Я же – человек, во всех отношениях состоявшийся. Достигший всего, чего только мог достичь ветеран, завершавший войну в моем статусе.
– «…Завершавший войну в моем статусе»! Для начала, неплохо. Явно просматривается язык дипломата. Заметила это еще во время первой встречи.
– Во всяком случае, удачная формула для завершения наших фантазий: как постельных, так и словесных.
– Но только с одним условием. Если ты все же решишься на «переход линии фронта», знай: рядом с тобой боец, который всегда готов прикрыть тебе спину и с которым ни в одном окопе не страшно. Да что там, даже на расстрел идти с таким – и то благороднее, нежели с кем-либо другим.
– Излагаешь в общем-то убедительно.
«Если, в самом деле, решаться на «переход линии фронта», – кандидатуру этой жрицы любви можно считать идеальной, – и дальше признавал её правоту полковник, поспешно одеваясь. На этой «явочной квартире» они встречались только днем и по выходным. Однако в этот раз недолгая пока еще традиция была нарушена: они нагло «свиданичали» прямо посреди рабочего дня. И хотя офисы свои оставили под вполне благовидными предлогами, тем не менее чувствовали себя прогульщиками, которых вот-вот «накроют».