Полководческое искусство
Шрифт:
Устав 1812 г. был положен в основу наших будущих предписаний для учений, и дух, которым он был пронизан, зачастую кажется нам вполне современным. Но сколь различны были в основе своей тактические условия той поры по сравнению с современными. Особенно это проявляется в Высочайшей инструкции бригадным и полковым командирам от 10 августа 1813 г. Там настойчиво предостерегали от преждевременного ввода в бой легких частей и изначального выдвижения вперед стрелков, если только этого не требовала цель боя и особенности местности. Долгом стала экономия живой силы и формирование крупных резервов, в том числе артиллерийских. Армейскому корпусу при атаке предписывалось из 4 его смешанных бригад до половины пехоты держать за пределами дистанции огневого боя, чтобы сохранить их для решающего удара. Наполеоновский принцип концентрации воедино артиллерии в крупных масштабах и подготовки атаки картечным огнем в этой инструкции также сильно подчеркивался.
Отличие от линейной тактики, исходившей из необходимости одновременного использования как можно большего числа винтовок, еще сильнее проявилась в данных здесь указаниях, нежели в уставе 1812 г. Экономия сил стала высшим законом. Здесь начали стремиться к бою в глубоких порядках со скупым развертыванием стрелков. Соответственно впредь и сражения Освободительной войны [53] носили характер скорее изматывающий, нежели ожесточенный. Войска первой линии, в особенности стрелки, но также и целые бригады, в ходе боя сменялись, что при несовершенстве тогдашнего пехотного вооружения, имевшего радиус действия в 200 шагов, становилось необходимым достаточно часто, а в густом пороховом дыму, клубившемся над ведущими бой шеренгами, это было вполне возможно. Такую методу тогда считали не только не сомнительной, но и даже весьма полезной. Относительно сражения при Линьи Дамиц [54] писал: «[Прусские] бригады, одна за другой вступавшие в бой, последовательно вводили свои силы и по мере потерь сменялись другими бригадами, отходя в резерв. Эта
53
В России она известна как Заграничные походы русской армии 1813–1814 гг. – Прим. пер.
54
История кампании 1815 г. по показаниям генерала фон Грольмана. Сражение при Линьи состоялось 16 июня 1815 г., окончившись победой Наполеона над войсками Блюхера. – Прим. пер.
Период между уходом короля Фридриха [55] и высшей точкой военной карьеры Наполеона весьма показателен появлением военной литературы, связанной с событиями Семилетней войны, в которой пытались осознать приметы новой эпохи, наступившей с началом Французской революции.
В 1781 г. англичанин Ллойд, после ранее написанной истории двух первых кампаний Семилетней войны, опубликовал «Размышления об общих принципах военного искусства», которые были переведены Темпельхофом на немецкий и продолжены. Ллойд побывал на английской, австрийской, русской и прусской службах и смог лично обобщить полученный военный опыт. Его работа о военном искусстве представляет собой первую в Новое время попытку систематического обучения военному делу. После этого она еще долго оказывала большое, пусть и не всегда благотворное влияние. В оперативной области Ллойд все еще полностью оставался на орбите XVIII-го века, включая развитую систему складов [56] , лишь за счет введения терминологии он желал бы внести ясность в господствующие представления. Так, весьма часто употребляемое всеми нами понятие «операционной линии» было введено именно им. Но стратегические его размышления не особенно отличались от методики того времени, с ее ограниченными целями, например, в виде занятия провинции или взятия крепости. Полет мысли, который возможно разглядеть в «Размышлениях о планах кампании» Фридриха Великого, у Ллойда отсутствует и в теории. Ведь лишь великим духом дано в известной степени прозревать будущее. Ллойд мог себе представить лишь обычные для его времени профессиональные армии, которые он оценивал только в 50, максимум в 60 тысяч человек. Более крупные вооруженные силы он полагал избыточными, даже если таковые имелись у противника. Эта мысль об армии нормального размера еще долго бродила в головах, к несчастью для отправленных против Франции союзных армий [57] . Условиями своей эпохи был ограничен и король Фридрих, как было показано выше, однако он осознавал, что если таковых не было в прежние времена, значит и нынешние не могут быть распространены на все эпохи. Так, 27 декабря 1756 г. он писал своему другу Альгаротти: «Мы должны действовать, а не воображать себе, будто живем во времена Цезаря. Все, к чему теперь можем стремиться, так это, я полагаю, достижение высшей степени посредственности. Мы не перешагнем за пределы столетия» [58] . Вот так, хотя это было перед взором полководца, который, незадолго до этого вторгнувшись в Богемию, дал начало крупнейшему военному конфликту своего времени, приоткрыв на миг завесу, скрывавшую будущее. Ему уже виделись новые командиры, затем воплотившиеся в фигуре Наполеона, и массовые армии позднейшей эпохи.
55
Он умер в 1786 г. – Прим. пер.
56
Хотя в русском языке употребляется и соответствующее военному складу понятие «магазин», во избежание путаницы предпочтение отдается русскому синониму, а не аутентичному военному термину, применяемому автором. – Прим. пер.
57
Имеются в виду армии 1-й антифранцузской коалиции, особенно в 1792–1794 гг. – Прим. пер.
58
Pol. Korrespondenz. Bd. 14. S. 848f.
В тактической области Ллойд оказался новатором в куда большей степени. Он настойчиво подчеркивал важность охвата. Чтобы реализовать его, он рекомендовал тонкое развертывание пехоты в один эшелон. Но то, что роднит его воззрения с современными, вновь сильно ограничивается своеобразными размышлениями о значении ландшафта, который он расценивал не с точки зрения его естественных качеств, а полагал средством искусственным. В лице Ллойда сторонники выше упоминавшейся «кордонной системы» находили определенного рода научную поддержку. Это направление в конце концов пришло к тому, что стали всерьез дискутировать о том, защищает ли гора батальон или батальон гору. Отсюда возникло представление о «ключевой позиции» или же о позиции, ценности которой Клаузевиц [59] дал точное определение, когда воспользовался выражением о «парадной лошади описаний всех учений и всех кампаний». Этим понятием имеет смысл пользоваться, «лишь там, где речь идет о местности, без контроля над которой не следует решаться на вторжение на территорию противника», как, например, в случае с мысами или с перекрестками дорог в горной местности [60] . Неверная оценка естественных качеств ландшафта, столь широко распространенная в то время, хорошо видна из слов будущего прусского военного министра и фельдмаршала фон Бойена [61] о прусской армии периода до 1806 г.: «В Генеральном штабе считали дельным офицера, когда о нем можно было сказать, что он умеет применяться к местности. Считалось даже, что умение расположить лагерь или же свести воедино ради одной цели несколько рассчитанных по карте маршевых переходов, назвав эту работу оперативным планом, уже выдает в нем талантливого полководца. Само же использование различных родов войск, обращение с личным составом и т. д. для этих стратегов было вопросом второстепенным».
59
Vom Kriege. Buch 6. 23. Kap.
60
То же касалось и флота. Поэтому осенью 1917 г. в германских сухопутных и военно-морских сводках справедливо говорилось об Эзеле и островах рядом с ним как о ключе к Финскому и Ботническому заливам.
61
Erinnerungen. Bd. 1. S. 217. Леопольд фон Бойен (1771–1848). Прусский генерал-фельдмаршал, был ранен под Ауэрштедтом. В 1812 г. в знак протеста против союза с Францией, уехал в Россию, затем сражался против Наполеона. – Прим. пер.
На счет этой эпохи с ее бесплодными, абстрактными премудростями Генерального штаба и следует отнести известное пренебрежение теорией, в том числе и здоровой, необходимой, от которой не была свободна в частности и прусская армия. То же касается и тех насмешек, с которыми относились строевые офицеры к так называемому генштабистскому высокомерию, забывая при этом, что подобные речи в основе своей имеют как раз своего рода фронтовое зазнайство.
И если Ллойд пытался свести к более или менее определенным формам военную науку в то время, когда она уже собственно устарела, то в лице Беренхорста мы видим писателя, который уже учитывал наступающую эпоху. Заглавие его труда, вышедшего в 1795 и 1796 гг. – «Размышления о военном искусстве, о его развитии, противоречиях в нем и надежности» – позволяет помимо прочего понять, что ему было чуждо выведение правил из уже случившегося. Скорее, он стремился, размышляя, поставить на передний план преподавательскую манеру освещения. Беренхорст родился в 1733 г., будучи внебрачным сыном князя Леопольда фон Дессау, участвовал как офицер прусской армии в Семилетней войне, в итоге оказавшись в штаб-квартире принца Генриха. То, что он входил в так называемую «партию принца», которая затем неизменно оказывалась в оппозиции к королю Фридриху, вполне проявляется в его книге, хотя он в целом и причисляет последнего к великим полководцам. И тем сильнее прорываются у него остроумные насмешки над эпигонами Фридриха Ласи и Зальдерном. Фельдмаршал барон фон дер Гольц писал: «Беренхорст полностью полагается на прорицания французского тактика Жубера: “В современной тактике сохраняется смысл лишь до тех пор, пока она соответствует европейскому устройству прежних времен. Как только фаланга морального превосходства перейдет к противнику, она проложит дорогу всевозможным человеческим изобретениям” [62] . Однако Беренхорст недооценивает глубокой взаимосвязи военного дела с общекультурной ситуацией, с особенностями человеческой натуры… С задором юного лейтенанта старик обрушивается на бесполезную мишуру тогдашнего военного педантизма. Он – яростный противник всякого схематизма и методичности, всякого отступления от простоты, естественности, ясности и истинности» [63] .
62
Essai general de tactique. London, 1772.
63
Von Rossbach bis Jena und Auerstedt. Berlin, 1906. S. 337, 339.
Так, Беренхорст говорит: «Чрезмерная переоценка наряду с привычностью маневрирования (в духе зальдерновской тактики) ставила в глупое положение. Маневрирующий полководец хотел заранее знать, заранее рассчитать, определить и каждому точно указать его роль; затем дело оборачивалось совсем иначе, и тогда уже ничего из этого не подходило [64] … Истинный полководческий гений так же разительно отличается от искусства маневрировать, как и муза, с которой слагают оды и поэмы о героях, от научного знания, которое учит подсчитывать слоги и стопы… Избранный судьбою полководец руководствуется и размышляет прямо на поле предстоящего сражения; так же быстро он находит средства и решение» [65] .
64
Отечественному читателю на эту же тему ближе всего была бы, вероятно, ассоциация с прусскими военными советниками и их планами типа «ди ерсте колонне марширт», описанными Л. Н. Толстым в романе «Война и мир». – Прим. пер.
65
Bd. 2. S. 441.
Во многих отношениях опирался на Беренхорста Генрих Дитрих фон Бюлов. Он также некоторое время прослужил в прусской армии, а затем вел весьма подвижную жизнь авантюриста, а потому сам порой говорил, что «его мундир космополита – единственный, который он носит» [66] . У него была ясная голова, однако он ужасно переоценивал себя. Своего брата Вильгельма, впоследствии фельдмаршала Бюлова фон Денневица [67] , он полагал умнейшим офицером во всей прусской армии, однако при этом писал, что «из нас, братьев,» тот был наименее способным. Когда, будучи под арестом в Берлинской городской тюрьме, он получил известие о Йене, то воскликнул: «Вот так и происходит, когда генералы заперты в узилище, а дураки поставлены во главе армии». Хотя и руководствуясь Беренхорстом, Бюлов приходит в основном к позитивным результатам. Отрицая военную науку XVIII столетия, какой она представлена у Беренхорста, Бюлов попытался перестроить системы сызнова. Он вполне осознавал ту военную мощь, которую Франция получила благодаря конскрипционному принципу [68] , во многих отношениях давая в целом верные оценки и еще до Йены требуя всеобщей воинской повинности, и все же выводов, сделанных им из революционных войн и из первых кампаний Наполеона, недостаточно.
66
B"ulow H.v. Neue Taktik der Neueren. Leipzig, 1805.
67
Бюлов граф фон Денневиц Фридрих (1755–1816), прусский генерал от инфантерии. Участвовал во множестве кампаний, в том числе 1806–1807 гг. В 1813 г. прославился упорной обороной на подступах к Берлину, где разбил маршалов Удино и Нея, победа над последним под Денневицем принесла ему славу спасителя прусской столицы и графский титул. Участвовал во взятии Парижа в 1814 г. и в битве при Ватерлоо в 1815 г. – Прим. пер.
68
Конскрипция – способ комплектования войск, в основе которого лежала воинская повинность, но с возможностью выкупа и замещения. – Прим. ред.
Его главный труд «Дух новой военной системы, выведенной из принципов базиса операций», вышедший в 1799 г. в Гамбурге, является систематизированным учебником стратегии. Исходя из понятия о базисе операции, Бюлов с помощью математических средств оценивает большую или меньшую надежность тыловых коммуникаций. В операции против последних, против вражеских складов, а не в сражении, он и усматривает то, к чему следует стремиться. Он выступал за эксцентрическое отступление, но не затем, чтобы потом тут же перейти в концентрическое наступление для уничтожения врага, а чтобы иметь возможность оказывать еще большее давление на его линии снабжения. Из этой книги также кое-что перешло в наш терминологический словарь. Так, Клаузевиц полагал существенной заслугой Бюлова то, что он разработал ясное понимание термина «базис», однако далее следует, «что все выводы, которые сделаны из величины операционного базиса и оперативной “вилки”, и вся система военного искусства, построенная на этом и имеющая геометрические очертания, никогда и ни в малейшей степени не приводила к победе в реальной войне, а в мире идей вызвала лишь превратные устремления» [69] . И генерал фон Кэммерер справедливо подчеркивал [70] , что следовало бы ожидать, что Бюлов отразит что-либо из духа новой эпохи. «Однако, как раз наоборот, своей задачей он сделал приведение в научную систему именно тех воззрений, которые полагал в сражении “вспомогательным средством для отчаявшегося”, а задачей стратегии вообще признавал достижение целей войны без кровопролитий».
69
Vom Kriege. Buch 5. Kap. 15.
70
C"ammerer. Die Entwicklung der strategischen Wissenschaft im 19. Jahrhundert. Berlin, 1904. S. 2.
Это было именно то мнение, которое оказало столь неблагоприятное влияние на полковника фон Массенбаха, бывшего начальником штаба у князя Гогенлоэ в 1806 г. [71] , а в Военном собрании в Берлине принцем Генрихом было сформулировано так: «Дерзкими переходами он втерся в доверие удаче», и «счастливее, чем Цезарь при Диррахии, более великий чем Конде при Рокруа, как и бессмертный Бервик [72] он завоевал победу без битвы» [73] . Против этой роковой точки зрения и выступает Клаузевиц, когда говорит [74] : «Мы не слышали ничего о полководцах, побеждавших без людских кровопролитий».
71
Князь Фридрих фон Гогенлоэ являлся главнокомандующим прусской армией в 1806 г., был во многом виновен в ее поражениях. – Прим. пер.
72
Имеются в виду битвы: 48 г. до н. э., когда Цезарь смог избежать почти неминуемого поражения от войск Помпея; 1643 г., где принц Конде нанес решающее поражение грозной испанской пехоте, окончательно определив исход Тридцатилетней войны; герцог Бервик, командовавший французской армией одержал решающую победу при Альмансе в 1707 г. – Прим. пер.
73
Цитируется по: Goltz von der. K. Op. cit. S. 375.
74
Vom Kriege. Buch 4. Kap. 11.
Среди главных представителей стратегической литературы эпохи конца XVIII – начала XIX вв. мы находим эрцгерцога Карла, победителя при Асперне [75] и выдающегося полководца. Первые свои работы эрцгерцог написал на рубеже XVIII – XIX вв. После сложения своего высшего военного поста в 1813 г. он издал «Основания стратегии с пояснениями и описанием кампании 1796 г. в Германии». В качестве продолжения в 1819 г. он выпустил «Историю кампании 1799 г. в Германии и Швейцарии». Те успехи в боях с армиями Французской революции, на которые часто указывает герцог, прежде всего в 1796 г. в Германии, все же не помешали тому, что в этих работах сквозит явная осторожность. Для него безопасность была превыше всего, так что порой возникает ощущение, что тот прискорбный опыт, который получил, несмотря на свою геройскую храбрость, сиятельный полководец в 1809 г., сражаясь во главе императорских войск против Наполеона, заставил отступить радостные воспоминания о его былых победах. Однако в 1809 г. войска были доверены ему с настойчивым указанием по возможности щадить их, ведь это – последнее, что в состоянии выставить монархия. Полная безопасность, как оперативный базис на каждой из занимаемых позиций, требовала от эрцгерцога придавать преувеличенное значение так называемым стратегическим пунктам. В этом отношении он так никогда и не освободился от влияния господствовавших в конце XVIII в. теорий. Представление о «ключе ко всей стране» и у него играло огромную роль. И тем более бросается в глаза то, что он, располагая более чем богатым военным опытом, и сам говорил во введении к истории кампании 1799 г.: «Наставления науки показательны и плодотворны лишь в той мере, в которой они основаны на своем источнике – опыте, и насколько они проверены реальными событиями».
75
Карл Габсбург, эрцгерцог (1771–1847). Австрийский генерал-фельдмаршал. Участвовал в целом ряде кампаний, существенно усилил австрийскую армию к 1809 г. Битва при Асперн-Эсслинге 21–22 мая 1809 г. иногда считается первым поражением Наполеона. В кампании против 5-й антифранцузской коалиции он двинулся против австрийских войск, взял Вену, но после серии побед его попытка переправиться через Дунай в данном случае окончилась неудачей, хотя он не был разбит превосходящими силами австрийцев. Обе стороны понесли большие потери, смертельно ранен был один из любимцев Наполеона маршал Жан Ланн, часто лично сражавшийся на передовой. – Прим. пер.