Полководцы и военачальники Великой Отечественной. (Выпуск 1)

Киселев А. Н.

Полученный выигрыш времени в тех условиях был очень важен, ибо в конечном итоге обусловливал срыв замыслов Гитлера, делавшего ставку на «молниеносную» войну. Все возраставшее сопротивление Советской Армии, в частности на направлении группы немецко-фашистских армий «Юг», спутало карты агрессоров. Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии с беспокойством писал в своем служебном дневнике о замедлении продвижения группировки Клейста.

«Моменты, беспокоящие командование группы армий „Юг“, — отмечал он в записи за 20 июля 1941 года. — … б) Командование группы армий учитывает возможность того, что противник будет упорно оборонять промышленный район Днепропетровск — Кривой Рог и окажет сопротивление на западной границе этого района, т. е. западнее р. Днепр».

Другой деятель гитлеровского вермахта,

генерал Блюментрит, с сожалением вспоминал о том, что события на советско-германском фронте уже в июле 1941 года заставили руководство немецко-фашистской армии спешно пересматривать свои планы.

«В конце июля и начале августа, — пишет Блюментрит, — мы потеряли несколько драгоценных недель, пока наше верховное командование размышляло о том, какой стратегии лучше всего придерживаться».

В жестоких боях накапливался опыт ведения борьбы с сильным и коварным врагом.

В августе 1941 года генерал Т. Т. Хрюкин получил новое ответственное назначение — командующим военно-воздушными силами вновь создававшегося Карельского фронта. Ему предстояло организовать прикрытие с воздуха Мурманска и Кировской железной дороги, соединяющей центр страны с незамерзающим портом на Севере, Это была задача огромной важности.

Вспомним, что в планах Гитлера намечалось осуществить в кратчайший срок захват Мурманска, а также перекрыть движение поездов по жизненно важной для нашей Родины Кировской железной дороге. С этой целью гитлеровцы сосредоточили здесь отборные войска. Среди них были и гренадеры-эсэсовцы, и горные егеря, штурмовавшие остров Крит, и тирольские стрелки, овладевшие Нарвиком. Эти войска победным маршем прошли по Франции, Греции, Норвегии. Сюда были направлены все силы 5-го воздушного флота Германии. В распоряжении гитлеровских летчиков была удобная аэродромная сеть, созданная немцами до войны в Норвегии и Финляндии. На север, в Баренцево море, немецко-фашистское командование перебросило значительные силы своего военно-морского флота, в том числе линкоры «Тирпиц», «Шарнгорст», крейсер «Принц Евгений», десятки миноносцев, подводные лодки, вспомогательные суда.

Отборные войска ударной группировки нацеливались на Мурманск, на Советскую Карелию, на Кировскую железную дорогу. В случае успеха гитлеровские захватчики вышли бы в район Вологды и стали наступать на Москву с севера.

Совместно с наземными соединениями нашей авиации предстояло сорвать эти далеко идущие планы врага. Военно-воздушные силы Карельского фронта, которыми Ставка Верховного Главнокомандования поручила командовать генерал-майору авиации Т. Т. Хрюкину, обязаны были, помимо надежного прикрытия с воздуха всего района действий и железнодорожной магистрали, совместно с Северным флотом и его авиацией охранять и корректировать движение судов, которые шли из Англии. И все это ВВС фронта приходилось делать, испытывая острый недостаток в боевых машинах.

Генерал Хрюкин принимал самые экстренные меры, чтобы немедленно расширить самолетный парк, подобрать нужные кадры, которые могли бы правильно оценить сложившуюся обстановку и действовать энергично, проявляя максимум инициативы и расторопности.

Число трудностей отнюдь не уменьшилось, когда в результате настойчивых просьб командующего в состав ВВС Карельского фронта стали, наконец, поступать боевые машины. Дело в том, что при крайней нужде в современных для того времени скоростных истребителях потребности и заявки ВВС фронта не могли быть удовлетворены полностью, да еще отечественными самолетами. Хрюкину приказали осваивать авиационную технику, поступавшую в СССР из США и Великобритании. Понимая, что надежд на получение отечественных боевых машин в потребных количествах пока что не имеется, Тимофей Тимофеевич и его помощники горячо взялись за дело. По вскоре оказалось, что оно связано с такими трудностями, которые даже невозможно было сразу себе представить.

Американские и английские самолеты поступали крайне неравномерно. И когда они, наконец, приходили, часто оказывалось, что к ним нет сборочных механизмов или, что еще хуже, в некомплекте специальное самолетное оборудование. Затруднения возникали и при освоении незнакомых типов самолетов летным составом, потому что никому из советских летчиков не приходилось летать на подобных машинах. Но медлить было нельзя.

Ряд трудностей обусловливался особенностями

самого театра военных действий. Местность на Севере, как известно, малоориентирная или вообще безориентирная. Глазу летчика, как говорят, не за что уцепиться: населенные пункты редки, ландшафт однообразный. Земля надолго покрыта снегом, еще более усиливающим монотонность условий, в которых проходит полет. Это крайне утомляет летный состав. Добавьте еще долгую полярную ночь и трескучие морозы — и тогда станет ясно, в какой сложной обстановке должны были действовать летчики, штурманы, техники и младшие авиационные специалисты. К тому же аэродромов не хватало. А те, что имелись, не всегда были удобны для выполнения боевых заданий.

Командующему военно-воздушными силами Карельского фронта и его штабу приходилось решать великое множество самых неотложных дел. Генерал Хрюкин непосредственно занимался и организацией учебы летного состава, и перевооружением частей, и развитием аэродромной сети, средств радионавигации и светомаяков, и другими малыми и большими делами. Даже такой вопрос, как планирование рабочего дня для боевых частей и самого руководства, приобретал здесь особое значение. Летом день на Севере длится непрерывно, значит, нужно строго спланировать, в какие часы отдыхать командиру части и в какие — его заместителю. На каждый самолет генерал Хрюкин решил прикрепить по два экипажа летчиков: одни бодрствуют в первую, другие — во вторую половину суток. Так обеспечивалась круглосуточная боевая готовность без увеличения количества самих частей.

Удалось увеличить и число действующих аэродромов. Новые аэродромы строили в виде посадочных полос между гор и в тундре. Сооружали деревянные решетчатые полосы, превращая таким образом топкие болота в более или менее сносные аэродромы. Делали и насыпные площадки: срезали холмы и этим грунтом засыпали овраги. Через глубокие и широкие овраги перекидывали деревянные эстакады, которые, соединив два обрыва, превращались в полосы для взлета и посадки.

Командующий настойчиво внедрял в сознание своих подчиненных мысль о том, что если в авиации вообще нет мелочей, то в условиях Севера эта истина во сто крат важнее. Усилия всех командиров, партийно-политического аппарата направлялись на повседневное ее разъяснение всему личному составу. В преддверии приближающейся зимы генерал Хрюкин усиленно стал интересоваться даже такими, казалось бы, деталями, как состояние водомаслогреек в авиационных частях. Все чаще приходилось слышать от него вопрос, как представляет себе инженерно-технический состав подготовку самолетов к запуску при сильных морозах. Тимофей Тимофеевич по личному опыту, как участник советско-финляндской войны 1939–1940 годов, знал, что пренебрежительное отношение к условиям подготовки и эксплуатации боевой техники зимой на Севере может обойтись весьма дорого. Вот почему с таким пристальным вниманием при выездах в части он обращался к любой детали.

На одном из аэродромов командующий однажды спросил инженера части, почему поблизости от самолетных стоянок не имеется бани. Вопрос был задан без видимой связи со всем предыдущим, и в глазах сопровождавших его командиров генерал увидел недоумение — и только. Инженер поспешил доложить, что помещение для бани у них сооружено добротное, но находится там, где размещено жилье для личного состава, а не у самолетных стоянок.

Командующий ничего больше не сказал по этому поводу. Но при подведении итогов своего осмотра аэродрома, для чего по его приказу были собраны все начальники, вплоть до командиров и техников авиационных звеньев, вновь поставил вопрос об этой злополучной бане.

— Значит, не знаете, зачем нужна баня поблизости от стоянок?
– обратился он к собравшимся. — Жаль… А есть ли среди вас участники советско-финляндской войны?

В ответ поднялось несколько рук, но очень немного. И тогда генерал рассказал, как вот в этих самых краях в морозную зиму 1939/40 года техники и мотористы нередко в течение суток не могли запустить моторы на ТБ-3. А на бомбардировщиках типа СБ не раз наблюдались случаи, когда от сильного холода лопались масляные бачки. Масло на морозе загустевало настолько, что заправить им самолет не представлялось никакой возможности. Бывало так, что самолет, моторы которого были прогреты всего лишь 15–20 минут назад, уже успевал застыть, а тогда, сколько ни крути винт автостартером, — никакого эффекта.