Полководцы Петра Великого
Шрифт:
Конные дворяне и принесли в осадный лагерь русской армии весть о том, что шведы идут к Нарве. Несколько ранее ни Петр I, ни другие не думали и не предполагали, что подходит «большая шведская сила» во главе с самим Карлом XII – до того плохо была поставлена конная разведка. Вернее – она боярином-воеводой попросту не велась, хотя тогдашних дворянских ратников (а их были тысячи!) можно считать в своем большинстве всадниками легкоконными.
При этом боярин-воевода Б.П. Шереметев допустил серьезную тактическую ошибку: поскольку разведка перед осажденной Нарвой им не велась ни ближняя, ни дальняя, то соприкосновение с неприятелем было напрочь утрачено. Установить местонахождение главных сил подходивших шведов
Беда крылась в том, что Шереметев опоздал с тревожным донесением. За четыре часа до подхода передового отряда дворянской конницы в осадный лагерь царь Петр I оставил его, торопясь в неблизкий Новгород. То есть докладывать о прошедших вчера и сегодня событиях боярину-воеводе оказалось некому.
За себя самодержец оставил командовать русской армией наемного саксонского генерал-фельдмаршала герцога Кроа де Крои, который для этой цели никак не годился. Европейский полководец не знал петровской армии, а та не знала его. Отчуждение между ними виделось полное.
Показательно, что царь Петр I одновременно с инструкцией наемному фельдмаршалу, назначенному главнокомандующим, дал рескрипт на имя старейшего и авторитетнейшего в русской армии боярина и генерала Б.П. Шереметева, близкого к нему человека. В рескрипте государь писал:
«Борис Петрович! Приказал я ведать над войском и над вами арцуху ф. Крою; изволь сие ведать и по тому чинить, как написано в статьях у него за моей рукою, и сему поверь. Но понеже всего на всякий случай предусмотреть невозможно, того ради полагает его Царское Величество на его обыклое рассуждение, ведая его искусна в воинских случаях».
В отечественной литературе обычно отход под Нарву поместного конного ополчения рисуется как какое-то бегство перед появлением перед ним шведов. Можно сказать, что такое надумано литераторами в силу действительной «Нарвской конфузии». К примеру, советский писатель граф Алексей Толстой в романе «Петр Первый» описал то событие первого года Северной войны с известной долей исторической правды, но в своем представлении начитанного человека так:
«Иррегулярные полки дворянского ополчения, утром семнадцатого ноября, узнав от сторожевых, что шведские разъезды за ночь прошли мимо теснин берегом моря в тыл на ревельскую дорогу, смешались и, не слушая Бориса Петровича Шереметева, стали уходить от Пигаиок – в страхе оказаться отрезанными от главного войска. Он подскакивал к расстроенным сотням, хватал за поводья, сорвал голос, бил нагайкой по лошадям и по людям, – задние напирали, конь его вертелся в лаве отступающих.
Ему только удалось собрать несколько сотен, чтобы остеречь тыл и спасти часть воинского обоза от шведов, появившихся с восходом солнца, – в железных кирасах и ребристых касках, – на всех скалистых холмах. Шведы не преследовали. Дворянские сотни уходили вскачь. Дворянские полки ускакали вскачь. Ночью они появились под палисадами нарвского лагеря. Сторожа на валу, в темноте приняли их за врага, открыли стрельбу. Всадники отчаянно кричали: «Свои, свои…» Пробудился и загудел весь лагерь…»
Отошедшее к Нарве поместное ополчение согласно армейской диспозиции поставили на крайнем левом фланге, между дивизией генерала А.А. Вейде и берегом Наровы. В пешем строю тогда дворяне не воевали, считая это «делом зазорным» для себя. Тыл поместного войска состоял из спешно, на скорую руку, устроенных коновязей. В окопах (ретраншаменте) сидели только боевые холопы своих господ, почти не имевшие огнестрельного оружия. Вести в таких условиях оборонительный бой их и военнообязанных помещиков никто никогда не учил.
Поскольку запас боезарядов к осадным батареям подходил к концу, а подвоз их и провианта для большой числом людей армии из Новгорода к Нарве
Петр I убыл в Новгород, оставив за себя командующим наемного саксонского фельдмаршала герцога К.Е. де Крои (Кроа де Крои). Потомок венгерских королей оказался на редкость бездарным полководцем и чрезмерно гордым своей личностью аристократом, чем восстановил против себя русских военачальников. И Б.П. Шереметев тоже относился к герцогу и его приказам с недоверием. Но каждое царское слово было для них неписаным законом, в любом случае обязательным к исполнению.
На военном совете, состоявшемся уже после отъезда царя из-под Нарвы в Новгород, Б.П. Шереметев оказался единственным, кто высказался за сражение в поле. Он предложил план сражения, который, будь он принят и воплощен в реальные действия, мог вполне дать желаемый результат. Борис Петрович считал, что поскольку русские войска растянуты на изогнутой позиции длиной в семь верст, следует собрать их в один кулак и дать сражение в поле перед ретраншаментом.
Герцог Кроа де Крои и его единомышленники из наемных иноземцев с таким планом не согласились, заявив, что русские войска в чистом поле недееспособны, им лучше в битве сидеть за рвом и валом. Шереметева не поддержали и свои, даже командиры дивизий (Головин, Трубецкой, Вейде), считавшие, что, имея в тылу гарнизон Нарвы, лучше обороняться на линии укрепленного лагеря.
Военный совет принял решение встретить неприятеля на укреплениях осадного лагеря, то есть на линии окопов (невысокого вала и мелкого рва) и рогаток. На этом больше всего настаивал наемный фельдмаршал герцог де Крои, которого Петр I неосмотрительно оставил за себя на неопределенное время, уезжая в неблизкий Новгород.
Герцог в ожидании подхода шведов неизвестной численности издал по русской армии приказ, который зачитывался во всех полках под барабанный бой. Малопонятный для войск приказ гласил следующее:
«…Ночью половине войска стоять под ружьем… Перед рассветом раздать солдатам по двадцать четыре патрона с пулями. На восходе солнца всей армии выстроиться и по трем пушечным сигналам – музыке играть, в барабаны бить, все знамена поставить на ретраншаменте. Стрелять не прежде, как в тридцати шагах от неприятеля…»
Уже после Нарвского поражения станет ясно, что разведка русских в те дни преступно никуда не годилась. Вернее, она не просто оплошала, а попросту не велась, иначе царь Петр I знал бы, что на выручку осажденной Нарве идет не просто крупный отряд неприятеля, а главная королевская армия во главе с самим Карлом XII, совсем недавно разбившим Данию, петровского союзника, и заставившим ее выйти из Северного союза. Тогда события под Нарвой развивались бы по сценарию, утвержденному государем, и, вполне возможно, именно по шереметевскому плану. Но это, увы, только историческая гипотеза, которая под собой ничего действительного не имеет.
В той битве 19 ноября 1700 года поместное ополчение занимало согласно диспозиции (которая после военного совета не изменилась) крайний левый фланг осадной линии в 7 километров, рядом с дивизией генерала А.А. Вейде. Сюда и пришелся один из двух главных ударов атакующих шведов. Король счел, что здесь у русских самые слабые позиции. В начале сражения Карл XII решил не трогать более сильный центр лагеря противника.
В таком построении атакующих колонн король-полководец опасно ошибся. На правом фланге стояли петровские гвардейцы – Преображенский и Семеновский полки, которые успешно отразили все атаки шведов, даже те, которые лично возглавлял Карл XII.