Полководцы X-XVI вв.

Каргалов Вадим Викторович

Широко известна картина художника А. П. Бубнова «Утро на Куликовом поле», ее репродукция есть даже в школьном учебнике. Князь на белом боевом коне с мечом в руке, полковые стяги, напряженное ожидание на лицах воинов, все это верно подмечено художником. Но вот вооружение русских ратников было другим. На картине – рогатины и копья, простоволосые головы, только у немногих доспехи, а меч вообще только у князя, да и стоят пешие ратники толпой. Не такое войско было у великого князя Дмитрия Ивановича!

Русь переживала в XIV веке большой экономический подъем, в руках великого князя были сосредоточены значительные материальные ресурсы, которые позволяли хорошо вооружить все войско, а мастерство русских оружейников славилось далеко за пределами страны. Оружие было единообразным и хорошего качества. Это, прежде всего, длинные и крепкие копья «таранного действия» с узколистным наконечником,

с массивной втулкой, прочным древком; такие копья легко пробивали кожаные татарские доспехи вместе с нашитыми на них железными и медными бляхами. Многие воины имели также короткие метательные копья-сулицы, которыми было удобно сражаться и в рукопашном бою. Оружием ближнего боя оставались боевые топоры, секиры-чеканы, палицы, кинжалы и ножи. Основным вооружением конных дружинников являлся прямой русский меч длиной сто двадцать – сто сорок сантиметров, с колюще-рубящим клинком, а также сабли – длинные, тонкие, с сильно загнутыми к концу клинками. Саблями было удобнее сражаться против быстрых ордынских всадников. По словам летописца, русское войско выходило на бой «цветно и доспешно», многие воины имели надежное защитное вооружение. Головы русских ратников прикрывали плавно вытянутые и заостренные кверху шлемы-шишаки с металлическими наушниками и кольчужной сеткой-бармицей, которая скрывала шею. Тело предохраняла кольчуга из мелких железных колец, хотя широко была распространена и «дощаная защита» – пластинчатая или наборная броня, которая была настолько прочной, что татарские сабли «стрелы не могли пробить ее. А вместо длинных и тяжелых миндалевидных щитов (какие изображены на картине А. П. Бубнова) русские воины ограничивались небольшими круглыми щитами, очень удобными в бою. Сплошной строй одетых в доспехи воинов – такой была русская рать на Куликовом поле. Автор «Сказания о Мамаевом побоище» так описывал ее: «Доспехи русских сынов, как вода всебыстрая, блещут, а шлемы на их головах, как роса во время ясной погоды, светятся!»

Поход Мамая начался в июне или в начале июля 1380 года. По словам летописца: «Мамай перевезеся великую реку Волгу и пришел на устье Воронежа, и тут стал всеми силами, кочуя». Он ждал, когда на помощь ему выступит литовский великий князь Ягайло, чтобы вместе идти к Оке. Союзники рассчитывали, что их вторжение в русские земли будет неожиданным, но просчитались. Далеко в степи, возле Дона, стояла московская застава, «крепкие сторожевые по имени Родион Жидовинов, да Андрей Попов сын Семенов, да Федор Стремен Милюк и иных 50 человек удалых людей двора великого князя» Андрей Попов сумел бежать от татарских дозорных и 23 июля прискакал в Москву с известием о приближении огромного войска Мамая: «Идет на тебя, государь, царь Мамай со всеми силами ордынскими, а ныне на реке на Воронеже». Это была первая «прямая весть» о походе.

Князь Дмитрий Иванович немедленно разослал гонцов по городам и селам, начал «собирать воинства много и силу великую, соединяясь с князьями русскими и князьями местными». Местом сбора войска была объявлена Коломна, куда князья должны были подойти «месяца июля в 31 день».

Коломна прикрывала самый центр «берега», отсюда русское войско могло двинуться и прямо на юг, через Рязанскую землю, и на запад, если Мамай попытается обойти укрепления с этой стороны. Со столицей Коломну связывал удобный водный путь по Москве-реке.

А пока князь вел усиленную разведку. Он «послал на сторожу крепких оружейников Родиона Ржевского, Андрея Волосатого, Василия Тупика, Якова Ислебятева и иных, и повелел им на Быстрой или на Тихой Сосне стеречь со всяким опасением и под Орду ехать языка добывать, и истину уведать Мамаева хотения». Всего в отряде разведчиков, посланных к Дону «под Орду», было, по словам летописца, семьдесят человек. Вскоре туда же послали «другую сторожу», на этот раз – тридцать три всадника. Сторожа сумели взять пленного, «языка нарочитого царева двора», от которого стало известно, что Мамай не торопится с нападением, ждет, пока подойдут литовцы князя Ягайло, и что до осени прямой опасности вторжения нет. Медлительность Мамая позволила Дмитрию Ивановичу собрать полки и захватить в свои руки стратегическую инициативу. Он решил перейти к наступательным действиям, чтобы не позволить Мамаю и Ягайло соединиться. Часть войск, как и предполагалось, сходилась в Коломну, остальные собирались в Москве.

Утром 20 августа русское войско выступило из Москвы. Воинов было так много, что они пошли сразу по трем дорогам («того ради не пошли одною дорогою, что невозможно было им вместиться»). К Коломне полки подошли 23 августа, преодолев за три дневных перехода более ста километров. Здесь, на просторном Девичьем поле,

был устроен смотр всему воинству. Автор «Сказания о Мамаевом побоище» торжественно повествует: «В воскресенье после заутрени начали в ратные трубы трубить и в органы многие бить, знамена многие распростерты у сада Панфилова. Русские сыны заполнили поля коломенские, так что никому невозможно обозреть их очами от множества их войска. Князь же великий Дмитрий Иванович, выехав с братом своим с князем Владимиром Андреевичем, увидел множество собранного войска и возрадовался радостью великою». Летописец добавил, что «от начала мира не бывала такова сила русских князей». Здесь же, на Девичьем поле, были произведены назначения воевод. Засадный полк, которому отводилась особая роль в битве, возглавили двоюродный брат великого князя Владимир Андреевич Серпуховский, воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынец, Роман Михайлович Брянский, Василий Михайлович Кашинский. Всего, по свидетельствам летописцев, в войске Дмитрия Ивановича состояло двадцать три русских князя, не считая многочисленных воевод. По подсчетам историков, это составляло не менее двух третей всех возможных военных сил Руси. Пришел к князю со своим полоцким воинством и один из литовских князей Ольгердовичей – Андрей. И правы были летописцы, когда писали, что на войну вышла «вся сила русская», «сыны крестьянские от мала до велика».

Итак, русское войско своевременно собралось в стратегически важном пункте. Предстояло решить, как двигаться дальше. По прямой от Коломны до Куликова поля, куда подходил Мамай, примерно сто пятьдесят километров и дорогу эту хорошо знали русские воеводы, по ней только что ходили и благополучно вернулись «сторожи крепкие». Но путь лежал бы по рязанским владениям. Рязанский Князь Олег занимал колеблющуюся позицию, вторжение в его земли могло подтолкнуть к прямому союзу с Макаем, и великий князь московский решил обойти Рязанское княжество с запада. Одновременно этот маневр отрезал Мамая от литовской помощи. Русское войско двинулось от Коломны вдоль берега реки Оки, к устью Лопасни. Сюда пришли из Москвы «все вои остаточные» во главе с московским тысяцким Тимофеем Васильевичем Вельяминовым – большой полк, которому предстояло остановить первый, самый опасный ордынский натиск.

В конце августа русские полки «начали возитися за Оку». Воинов было так много, что переправа заняла не один день. Первым «перебродился с двором своим» великий князь Дмитрий Иванович.

Стратегическая обстановка была следующей. Конные тумены Мамая кочевали возле Дона. Туда же медленно двигались литовские полки Ягайло, они были где-тo возле города Одоева, от которого до Куликова поля Пример, но сто пятнадцать километров. Дмитрию Ивановичу от Оки до Куликова поля предстояло пройти около ста двадцати пяти километров. Нужно было спешить, чтобы разгромить Мамая до подхода его союзника. Начался стремительный рейд русского войска на юг. Вперед князь Дмитрий снова «отпустил третью стражу избранных витязей, чтобы встретиться с татарскими сторожевыми в степи: Семена Мелика, да Игнатия Креня, да Фому Тынину, да Петра Горского, да Карпа Олексина, Петрушу Чурикова и иных бывалых людей 90 человек». Им было велено «своими очами увидеться с татарскими полками».

4 или 5 сентября русские полки пришли «на место, называемое Березуй, за тридцать три версты от Дона». Сюда же прибыли «двое из сторожевых» – Петр Горский и Карп Олексин, и привели знатного пленника. Тот пленник поведал: «Уже царь на Кузьмине гати стоит, но не спешит, ожидает Ягайло Литовского и Олега Рязанского, а о твоем войске царь не знает, не ждет и встречи с тобой, а после трех дней будет он на Дону». Русское войско получило время подготовиться и выбрать место для решительного сражения. Таким местом оказалось Куликово поле.

Поход русской рати к Дону (1380)

Утром 6 сентября передовые русские полки вышли к Дону неподалеку от устья реки Непрядвы. Полчища Мамая отделял от этого места лишь один дневной переход, на следующий день они могли быть на Куликовом поле. В деревне Чернове собрались на совет русские князья и воеводы, соратники князя Дмитрия Ивановича. Было решено идти за Дон и искать победы в «прямом бою». В тот же день через Дон переправился сторожевой полк, на следующий день по нескольким мостам – остальные полки. Общая переправа началась утром 7 сентября и продолжалась до темноты. Место переправы известно: в одном-двух километрах от устья Непрядвы, близ современной деревни Татинки, Куркинского района. Затем великий князь приказал разрушить мосты: отступать он не собирался…