Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)
Шрифт:
Князь Дмитрий поехал в сторону других дружин, а ополченцы Мелентия Ковриги проводили его восхищенными взглядами. Молодец, большой воевода! Изрядно же он за простолюдина заступился, да и боярина жестко проучил, век Мелентию не забыть. А то и в самом деле едва не окоченели в такую-то стужу. Ныне — любой мороз — не мороз.
Морозы поутихли через несколько дней, зато на рать обрушилась неугомонная метель, да такая адская, что князь Дмитрий забеспокоился: рать двигалась по открытой местности, и если бешеная вьюга не успокоится, то и люди, и кони и обозы не только застрянут в сугробах,
К Дмитрию Александровичу, прикрываясь поднятыми воротниками, подъехали новгородский князь Юрий Андреевич и сыновья великого князя, Михаил и Святослав.
— Беда, воевода! — весь залепленный снегом прокричал Юрий Андреевич. — Ничего не видно. Метель-завируха может нас закрутить!
— Что делать? — пересиливая неистовый гул ветра, вопросил князь Святослав.
Большой воевода не находил пока ясного и четкого ответа. Впервые он сталкивается с такой бесноватой, дьявольской метелью. Новгородский князь прав: в такой чудовищный буран, когда в трех шагах коня не заметишь, легко можно и заблудиться, да так заплутать, что люди вконец обессилят, не ведая, куда идти и как с бураном бороться… Переждать, остановить войско? Тоже не выход. Буран в считанный час завалит всю рать, и сколько после этого останется в живых — один Бог ведает.
Жаль, нет рядом псковского князя Довмонта. Еще неделю назад Дмитрий Александрович послал его вперед, в Немецкую землю, дабы окончательно прощупать крестоносцев — так ли уж они заинтересованы в мире с Русью и не попытаются ли заманить знаменитого Довмонта в хитроумную ловушку, на кою рыцари всегда способны.
Князь Дмитрий не доверял Ливонскому Ордену. Хотя были и клятвы, и заверения епископов, и грамоты с печатями, подписанные самим великим магистром, но сердце подсказывало: будь осторожен, ливонцы всегда к Руси враждебны, их захватнические цели давно известны всему народу…
Но сейчас речь не о крестоносцах. Ныне надо спасать войско. Довмонт, не раз бывавший в этих землях, что-то бы посоветовал, но его нет, и теперь Дмитрий не ведал, что предпринять.
— Может, повелишь шатры поставить? — чуть ли не в ухо прокричал Юрий Андреевич.
— Сдурел, князь! Мы будем свои шкуры спасать, а ратники гибнуть?!
— Сами подохнем, — отъезжая от большого воеводы, буркнул Юрий Андреевич.
Пауза князя Дмитрия оказалась затяжной. Военачальники ждали его решения, а он продолжал молчать.
— Надо двигаться. Двигаться вперед! — наконец твердо произнес он.
— Так заплутаем же! — вновь отчаянно прокричал князь Юрий Андреевич. — И ста сажён не пройдем!
Дмитрий Александрович и сам понимал, что новгородский князь прав, но другого выхода он не видел. Надо попытаться, чтобы всё войско шло след в след. А вдруг Господь поможет и спасет рать.
Подле Дмитрия Александровича оказались Неждан Иванович Корзун и Лазута Егорыч Скитник.
— Прости, воевода, но тебе хочет слово сказать Лазута Скитник. Он — воин бывалый. Когда-то меня с дружиной, в такую же метель до стана вывел.
— Говори, Лазута Егорыч.
— Войску стоять нельзя. Твоя правда, князь. Но дозволь мне повести за собой рать. Меня метель не закружит, выведу войско
— Каким образом? — пожал широкими плечами Дмитрий Александрович.
— Извиняй, князь, — кашлянул в заснеженную рукавицу Лазута Егорыч. — По нюху собачьему.
— И чего ж ты будешь нюхать в такую завируху [141] ? — недоуменно спросил воевода и махнул рукой. Пусть ведет рать этот пожилой, но видавший виды воин. Не зря его Неждан Иванович и раньше нахваливал.
141
Завирухой иногда на Руси называли метель.
Лазута Егорыч понимал, какой огромный груз взваливает он сейчас на свои плечи. Метель-то и в самом деле невиданная. Стоит ошибиться, малость оплошать — и с войском может приключиться жуткая беда. О своей же судьбе он не тревожился. Выгонят его из княжьих мужей — и Бог с ним. Без дела он не останется. Олеся, любимая супруга, ждет, не дождется его возвращения домой. Но сейчас о том — и думы нет. Надо спасать русские дружины.
Вопреки решению большого воеводы Лазута Егорыч повернул своего коня вправо. Князь хотел, было, вмешаться: куда это он поворачивает войско? Но боярин Корзун предупредительно произнес:
— Доверься Скитнику, воевода. Он только один ведает куда идти. Доверься!
— Добро.
Через полусотню саженей Скитник остановился и с немалым смятением подумал:
«Не чую, Господи! В такой бешеной круговерти немудрено и в другую сторону податься. Если не учую запаха — тогда совсем пропащее дело. Помоги же мне, Спаситель!»
Конь с трудом пробивался через сугробы. Храпел, фыркал, едва вытягивая ноги из снежных завалов. Метель залепляла его большие фиолетовые глаза, и если бы не твердая рука наездника, направлявшая его за повод, он давно бы сбился с выбранного пути.
А наездник думал только о широкой и глубокой лощине с макушками вечнозеленых елей, кою он приметил еще до вьюги, и коя находилась справа, где-то в трех верстах от войска.
Еще с отроческих лет, когда Лазутка, иногда замещая отца (известного на всю округу ямщика), гонял коней по летним и зимним, лесным большакам (а вся Ростово-Суздальская Русь утопала в лесах), он всегда остро ощущал неистребимый запах елей и сосен. А затем он и вовсе стал заядлым ямщиком, и, вылетая на открытый простор с каким-нибудь купцом, Лазутка, задорно помахивая кнутом, уже отчетливо чуял дух леса, хотя до него и было не так уж и близко. Случалось это и в метели.
Купец, высовываясь из возка, неспокойно кричал:
— Экая завируха навалилась. Не замело бы дорогу, ямщик!
— Выберемся! — скалил крепкие, молочные зубы Лазутка…
«Выберемся… Но тогда была не такая слепящая, свирепая метель», — невольно подумалось Лазуте Егорычу.
Он уже с трудом двигался в нужном направлении. Как ни натягивай повод, но когда не видно ни зги, мало-помалу свернешь в сторону, и вся твоя затея рухнет. И ты не только приблизишься к лощине, но и очутишься в противоположном месте.