Полководец

Полевой Борис

Командующий стоит, по пояс высунувшись из танковой башни. Смотрит. Победа. Большая победа. Но все это уже в прошлом. Вчерашний день. А впереди новые сражения. О них и думает маршал. Что теперь предпримет фельдмаршал Эрих Манштейн? Где, а главное, как попытается он остановить уже начатое Коневым новое наступление? Как? Какими силами? Впрочем, силы эти Коневу известны. Немалые, очень немалые силы. Разведка докладывает о подходе свежих войск противника. Где-то там движется к фронту из Западной Европы одна из трагически знаменитых танковых дивизий, только что переоснащенная новейшей техникой.

Надсадно

ревет мотор. Звенят траки, меся раскисшую, густую грязь. И вдруг мотор стих. Командующий отрывается от своих мыслей. Что такое?

Танк стоит у переправы через широко разлившийся ручей. Грязь здесь так глубока, что целая колонна нагруженных грузовиков застряла на переправе. Танк стоит как бы в недоумении. Мотор работает на малых оборотах, машина дрожит от нетерпения рвануться вперед, но дорогу ей преграждает маленький человек в старой шинели с интендантскими погонами.

Приняв, очевидно, командующего фронтом за командира танка, он резким мальчишеским голосом требует, чтобы тот силой своего танка выволок застрявшие машины.

– Не можем. Торопимся, – отвечает командующий и приказывает: Лейтенант, уйдите с дороги! – И в танк: – Водитель, трогайте!

Танк заурчал. Но лейтенант бросился наперерез машине и для убедительности даже развел руки, как будто бы он, маленький человек, в силе остановить грозную громаду.

– Ты что же, дядя, русского языка не понимаешь? – урезонивал он того, кого принимал за командира танка. – Наша бригада бой ведет, слышишь пушки бьют. Последние снаряды достреливает. А тебе некогда через этот вшивый ручей машины перевести? – И сорвался уже на крик: – Не пропущу, пока не поможешь! Пока жив – не пропущу, дави меня!

Из люка показались чумазые лица танкистов. Выражение их не предвещало ничего хорошего. Кто смеет задерживать командующего, да еще в разгар напряженных боев? Танк вздрогнул и попытался обойти лейтенанта. Но тот лег поперек дороги, и его примеру последовали два водителя грузовиков.

Командующий вылез из башни, спрыгнул на землю и отдал короткое распоряжение. Танк осторожно приблизился к машинам, застрявшим в ручье. И пока с помощью стального троса танк перетягивал машины через ручей, командующий шагал по протоптанной в снегу стежке, прислушиваясь к звукам артиллерийского боя, то и дело поглядывая на часы. Лейтенант бойко руководил операцией.

В это время из люка вылез невысокий белокурый подполковник в складной штабной шинельке, шепнул лейтенанту, что тот, кого он принял за командира танка, Маршал Советского Союза Конев. Задержать командующего в пути – это же ЧП фронтового масштаба!

Молодой человек оробел, подбежал к командующему, бросил руку к виску:

– Товарищ Маршал Советского Союза. Я не знал…

– Правильно действуете, лейтенант. Как фамилия?.. Пастухов?.. Соломахин, запишите его данные. Правильно действуете, старший лейтенант Пастухов. Одобряю настойчивость…

Об этом случае, как и о разговоре Конева из деревни Толстое с Верховным Главнокомандующим, нигде ничего опубликовано в те дни, разумеется, не было. Но устная молва об этом долго ходила по войскам 2-го Украинского фронта, когда они, преследуя с боями армию отступавшего противника, двигались по весеннему бездорожью

к Южному Бугу.

На фронте обычно ходит немало легенд о любимых военачальниках. Я специально проверял у Соломахина, адъютанта маршала, был ли такой случай.

– Был. Простить себе не могу, что допустил эту историю. Поздно вылез из танка. Ведь "мессеры" вдоль дороги так и ходили. Знаешь, что тут могло получиться? Ну, а когда он приказал машины эти чертовы перетаскивать, что я мог сделать?

– И действительно, лейтенанта в звании повысили?

– Да. Получил он еще звездочку на погоны. Верно. Наш такие вещи помнит. Забудешь сделать – проверит, узнает, что не выполнил, – шкуру спустит. Спрашивал потом, выполнен ли его приказ.

При проведении всех операций Иван Степанович Конев, полководец с комиссарской душой, неизменно проявлял заботу о солдатах, офицерах, которые, как он всегда помнил, и решают судьбу любого сражения. Он знал, что такое моральное состояние армии и ее боевой дух. И как бы ни был занят, никогда не выпускал из поля зрения политическую работу, прекрасно понимая, что только она может обеспечить высокий наступательный порыв.

– Об армейских большевиках, о партийной работе пишите, – говорил он нам, военным корреспондентам. – Эта великая, неисчерпаемая тема. В самую лихую пору войны, когда неприятель штурмовал Сталинград, когда в окруженном Ленинграде люди умирали от голода, когда все преимущества коммуниста заключались лишь в том, что он первым идет в бой и выполняет самые ответственные, самые опасные задания, партия наша росла. Росла, как никогда за всю свою славную историю. Подумайте-ка об этом, товарищи писатели. Всерьез подумайте. Где и когда это бывало? Только у нас, только на советской земле. Об этом не только статьи, об этом песни петь надо.

Член Военного совета 1-го Украинского фронта генерал-полковник К. В. Крайнюков вспоминает в своей книге:

"Иван Степанович, будучи по натуре вспыльчивым человеком, порой круто обходился с провинившимися; мог накричать, допустить резкость, по поводу которой сам же потом очень сожалел. Но я не помню случая, чтобы он, поддавшись минутному настроению, смещал бы офицеров с должностей или же ходатайствовал об их замене. Если командующий убеждался, что провинившийся не потерянный человек и может исправиться, то он горой стоял за подчиненного. А вот безвольных, трусливых людей он терпеть не мог…"

Рассказ об этой его черте будет, пожалуй, неполным, если не сказать, что, уча своих подчиненных, он и сам учился у них. Прислушивался к их мнению, советам. Принимая свое решение, он при этом учитывал все дельные советы, которые ему были даны. И еще: вспоминая разговоры с ним в дни войны о событиях, совершившихся на фронте, или читая его интересные мемуары "Записки командующего фронтом", "Сорок пятый", я убеждался, что Конев никогда не говорит только о себе, но всегда о людях, ему помогавших. О командующих армиями, о командирах дивизий, полков и даже батальонов. В цепкой полководческой памяти его и много лет спустя после того, как отгремели последние залпы второй мировой войны, жили имена и фамилии людей, которые когда-то вместе с ним осуществляли операции и особенно при этом отличились.