Полная история рыцарских орденов в одной книге
Шрифт:
Швейцарская исследовательница истории Ордена К.-Е. Энжель убеждена: французы выгрузили похищенное добро в Египте. Серебряные и золотые изделия, перелитые в слитки, были проданы на рынках Александрии и Каира. Но есть и другая версия – большая часть этих сокровищ лежит на дне Средиземного моря. Нельсону все же удалось «зацепить» французов, и в битве при Абу Кире нагруженный до бортов «Орьян» затонул молниеносно, вписав еще одну страницу в книгу истории затерянных сокровищ.
На Мальте царило смятение. Все, что казалось незыблемым, было низвергнуто узурпаторами. Рыцарские титулы упразднены. Да что там – за неделю, проведенную на острове,
Негодовала вся Европа. Если нынешние исследователи склонны видеть в решении Великого магистра скорее политическую мудрость, нежели трусость, то его современникам виделось одно: барон Фердинанд фон Гомпеш попросту сдал Бонапарту остров. Сам же удрал на австрийском судне в Триест, откуда принялся трубить о том, что, рискуя собственной жизнью, спас три христианские святыни – кусок креста, на котором был распят Иисус, десницу Иоанна Крестителя и чудотворную икону. Означенная «доблесть» нимало, впрочем, не помогла магистру: все в один голос требовали лишить изменника сана. Старый немецкий рыцарь, князь Хайтерсхайм в сердцах заявил, что считает сдачу Мальты личным оскорблением и требует публично судить магистра. Неаполитанский король объявил мальтийского посланника персоной нон-грата и повелел удалить орденский герб с рыцарской резиденции. Сдержанный венский двор посланника оставил, однако конфисковал все имущество и земли Ордена. Да что там – сам Папа римский Пий VI публично заявил, что дела иоаннитов его больше не интересуют.
А что же творилось на берегах Невы? «…Как только весть о взятии Мальты французами достигла императорского двора в Санкт-Петербурге, гневу Павла I не было границ. Он бегал по дворцу, кричал, брызгал слюной, и если бы архипелаг не находился в центре Средиземного моря, а располагался где-то, скажем, недалеко от Новгорода или даже в Сибири, то самодержец всероссийский сам бы кинулся на Мальту, чтобы отвоевать ее у „французских бунтовщиков“. Своими действиями они нанесли жестокое оскорбление русскому царю – протектору религии мальтийских рыцарей, о чем в свое время Павел объявил всей Европе.
– Что? Неслыханная наглость! – кричал он на подвернувшегося под руку канцлера, князя Александра Безбородко. – Гд е ушаковская эскадра? Гд е прохлаждается адмирал? – Павел вплотную приблизился к царедворцу и смотрел на него выпученными от гнева глазами.
Привыкший ко всему Безбородко спокойно ответствовал:
– Ваше величество! Осмелюсь напомнить, вы сами отдали приказ Федору Федоровичу крейсировать в Средиземном море.
– Перо! Бумагу! – взорвался Павел. – Пишите мой рескрипт.
И он бросил на стол принесенные слугой письменные принадлежности.
– Слушаю, ваше величество, – голос Безбородко звучал тихо, бесстрастно.
– Командующему Черноморским флотом Ушакову. Действуйте вместе с турками и англичанами супротив французов, яко буйного народа, истребляющего в пределах своих веру и Богом установленные законы… – Он помедлил, хотел было добавить еще что-то, потом махнул рукой и рявкнул, как будто поставив жирную точку: – Павел!». (Борислав Печников, «Рыцари церкви: кто они?»)
Как только первый гнев откатил, Великий Приор Российский выпустил свой царский манифест. Трезвый анализ произошедшего соседствовал в нем с патриотической горячностью – впрочем, вправе ли мы упрекать за то государя, ценившего превыше всего
«…Великий магистр давно извещен был, – писалось в манифесте, – что вооружение французов готовилось против Мальты. С февраля месяца непрестанно представляли ему, словесно и письменно, о нужных предосторожностях и средствах к обороне, но он отвергал все сии, самим разумом внушаемые, средства, и, уснув в неизвинительной беспечности, ответствовал всегда Маршалу Ордена, что все готово, когда напротив того, при высадке французов, ничего не было приготовлено к отпору им…
Быв предварён о скором нашествии на Мальту, Великий магистр долженствовал обратить бдение свое на все предметы, служащие к защите острова, долг его был осмотреть в крепостях артиллерии, исправить у пушек лафеты, изготовить ружья, снабдить зарядами фугасы, экзерцировать земские и регулярные войска, приучить их к строгой подчиненности, перевести порох из загородных магазинов в город, запасти крепости военными и съестными припасами и прочее. Но он, в непростительной своей беспечности не только не рачил сам о всех сих предметах, но не удостоил ни малейшего внимания и того, что многие члены Ордена ему о сем представляли.
Командор Розан, искусный артиллерийский офицер, управлявший последнею осадою Магона, подавал разные представления о способах защиты острова, но его и слушать не хотели.
Если Великий магистр не имел головы начальничьей, то, по крайней мере, долженствовал иметь сердце воина и поручить должность военачальничью тем, которых степень в Ордене к тому призывала, или кого он по праву мог назначить. Сим способом, которого славнейшие Предшественники его не отвергали, корабль правления, в минуту восставшей временной бури, имел бы кормчего, но ничто не могло известь его из его усыпления.
Изнутри чертогов своих, откуда со времени избрания до самого своего отъезда он не выходил никогда, как только на деревенские праздники, принимать рукоплескания народа, Великий магистр поражал всех не деятельностью своею, или, если и давал действовать, то одним предателям Ордена. Башни и крепости остались без провианта, малое количество пороха, розданное войскам, было смешано с землею и толченым углем, лафеты у пушек при первом выстреле рассыпались, и у большой части недоставало зарядов. Не было дано ни одной полевой пушки для защищения ретраншементов, где горсть людей, с двумя или тремя пушками, могли бы задержать дней восемь целую армию. За минуту перед решением о сдаче Маршал Орденский предложил верные способы продлить осаду, представляя о скором прибытии английской эскадры, но Великий магистр отвергнул и сие предложение, коим мог спасти Орден, внимая только крикам мятежников, ускоривших гибель оного…
Надлежит приметить, что в бесчестном договоре о сдаче Мальты французам говорится только об одних выгодах Великого магистра, а ничего не определено на пользу Ордена. Сие ясно доказывает, что Фердинанд Гомпеш и сообщники его продали Мальту, и одни они получили за то награду. В Совет, определивший сдачу острова, не были приглашены шестнадцать старейших членов полного Совета, такие как бальи Тинье, Томази, Гуржо, Клюньи, Тильет, Бельмонте, Порас, ла Тур Ст. Кентень, ла Тур дю Пень и другие, коих число составит более половины Совета и без коих нельзя было ни на что решиться. Зная, что сии честные Кавалеры с презрением отвергли бы бесчестный сей договор, которым так спешили, за лучшее почли предать их самих, нежели советоваться с ними.