Полночь в Часовом тупике
Шрифт:
— А что случилось? Я вчера вернулась из Гере, с похорон бабушки.
— Он погиб. Его зарезали.
Его собеседница бессильно опустилась в кресло.
— Это невозможно! Робера убили! Я высоко его ценила, несмотря на его мерзкую скупость и высокомерие. Я была ему небезразлична, но мы не особенно сближались, поскольку привыкли отделять мух от котлет. Он хотел заловить какую-нибудь богачку, либо поклонницу с наследством, либо звезду сцены. Какая-нибудь Шарлина Понти была достойна только простыни согревать, а основные силы он
— Пардон?
— Чтобы на каждой руке по девице висело! Вы, кстати, не из тех гнилых аристократишек, которые не держат за людей бедных актрис?
Виктор не знал, лестно ему от этих слов или обидно. Он решил не принимать их всерьез.
— Мадемуазель Понти, вы заблуждаетесь. Я книгопродавец, вот моя визитная карточка, кстати, возьмите несколько, раздайте коллегам — актерам, костюмерам, гримерам, чтобы они могли со мой связаться, если им есть что сказать по поводу мсье Доманси.
— Шарлина сгодится для интимных поручений. Это адрес вашего магазина. Вы там и живете?
Он встала, подошла к нему чуть ближе, чем положено для спокойной беседы, чуть касаясь его: в ее движениях чувствовалось мастерство опытной соблазнительницы.
— Мы с женой живем неподалеку оттуда.
— Неподалеку? Ну, я разыщу. Я тоже умею проводить расследование. Вам не надоело в этом зале, здесь такие сквозняки? Давайте поднимемся наверх, к внутренней стене, я покажу вам потайную дверцу, которая позволяет попасть в библиотеку. Восемь тысяч томов, сокровище из бумаги, в котором понатыканы портреты авторов и переводчиков, буковки и виньетки. Вы обомлеете, там такой поразительный покой, вы, я и тонны книг. Ух ты! Вас что, скорпион укусил?
Виктор быстро поклонился и поспешил ретироваться. На выходе из зала он еще раз приподнял шляпу. Правило номер один: избегать нескромных вопросов при первой встрече.
— До свидания, господин полицейский книготорговец, вы упрыгали, как заяц, но вы меня еще не знаете: я загоню вас, как только обнаружу вашу норку, — прокричала ему вслед Шарлина Понти.
Глава третья
Ливни прошли, и тротуар на бульваре Рошшуар стал немного подсыхать. Из соображений предосторожности Фермен Кабриер протер мостовую при входе в тупик, присел на корточки, развернул свой узел, в котором были собраны жирные мелки, два или три горшка, терка для сыра, кисточки и щетки. Он обозначил квадратный контур и голубым мелком набросал лошадь, впряженную в карету. Ловко пририсовал голубое дерево, зеленую тумбу Морриса, желтого полицейского, ярко-красную продавщицу кокосовых орехов и фиолетового ребеночка. Затем встал, вытер руки куском мягкой ткани, отряхнул штаны и стал наблюдать за реакцией прохожих на его творение.
Жозеф заметил его
«Я словно под надзором, он обращается со мной как с мальчишкой, а я между тем отец семейства и его коллега. Когда он уже начнет воспринимать меня как взрослого человека, который сам может отвечать за свои поступки?»
Он вскочил в фиакр, ввинтился, как улитка, между телами… Какая-то рыжуха затолкнула его в самую гущу.
«Держу пари, что этот уличный художник расскажет мне много интересного».
Фермен Кабриер оценил его взглядом: ищейка. Нужно быть осторожным, эта публика может любое ваше слово обернуть против вас, раз — и вы уже попались в их сети.
— О, вы настоящий мастер, жаль только, что они так эфемерны: несколько капель дождя — и они исчезают!
— Если бы погода была не такой капризной, я бы побольше постарался: у меня есть своя антикоррозийная техника, я применяю клей. Намазываю им ту поверхность, которая мне необходима, потом разрисовываю, используя стилет. С помощью вот этой терки я измельчаю мелки в пыль и разными цветами раскрашиваю разные участки картины. Такие картины держатся дольше, но это довольно скрупулезная работа. А при такой влажности, как сегодня, игра не стоит свеч.
— Держите вознаграждение за ваши труды, — сказал Жозеф, протягивая ему монету десять су.
— Вы очень щедры. Ну, до скорого!
— Погодите… Мне сказали, что в этом тупике произошло убийство. Вы видели труп?
Фермен Кабриер, сидящий на корточках и собирающий в узел свое имущество, внезапно откинул голову и посмотрел на Жозефа. Мешковатый черный костюм, когда-то белый галстук, курчавые волосы с проседью, под кустистыми бровями — маленькие свинячьи глазки, усы топорщатся, вид гордый и независимый — ну, чисто барсук. Жозеф инстинктивно сделал шаг в сторону.
— Я? Нет, я ничего не заметил, я тут нечасто ошиваюсь, у меня в других местах дел по горло. А не хватит ли вам приставать с разговорами, отдохнуть от вас хочу.
— Извините, пожалуйста, я без задней мысли, просто вокруг тела лежали такие странные предметы, ну я и хотел… Ну, мы, короче говоря, хотели бы раскрыть эту тайну.
— Вы — это кто? Полиция?
— Нет-нет, вы ошибаетесь, я сам по себе, просто мы расследуем это дело вместе с товарищем.
Когда Барсук встал, Жозеф с облегчением убедился, что он маленького роста. И тут же он показался каким-то менее воинственным и устрашающим.