Полночная аллея
Шрифт:
— Теперь ты мной командуешь? — рявкнул он. — Кто тут учитель? Кто ученик?
— Я… Прошу прощения, но я не могу оставаться здесь всю ночь!
Мирнин подошел к ней… и она его не узнала. Ни бурлящей энергии, ни юмора, ни искрящегося гнева; он выглядел обеспокоенным и угрюмым.
— Домой, — повторил он. — Дом там, где сердце. Почему бы тебе не оставить свое здесь? Я хорошо позабочусь о нем.
— М-мое с-сердце?
Она уронила ручку и отскочила — теперь между ними оказался большой лабораторный
«Канал «Дискавери». Королевская кобра. О господи! Может, он плюется ядом?»
Его глаза вспыхнули; ей показалось, что сейчас это сияние питается… ее страхом.
— Не убегай, — сказал он раздраженно. — Ненавижу, когда убегают. Скажи, что ты здесь делаешь? Почему продолжаешь преследовать меня? Кто ты?
— Я Клер, Мирнин. Ваша ученица. Я прихожу сюда, чтобы учиться у вас, помните?
Как выяснилось, отвечать так не следовало, хотя Клер не поняла почему. Мирнин застыл, в его глазах разгорелся совершенно безумный свет — омерзительный, ужасающий. В движениях появилось что-то текучее, волнообразное.
— Моя ученица. Значит, ты принадлежишь мне, и я могу делать с тобой, что пожелаю.
Как никогда он теперь напоминал королевскую кобру.
— Сэм! — закричала Клер и бросилась к лестнице.
Но больше двух шагов сделать не успела. Мирнин перепрыгнул через стол, разбрасывая стеклянные приборы; они падали на пол и разлетались сверкающими осколками. Его холодные, невероятно сильные пальцы вцепились в щиколотки Клер и дернули ее назад. Она замолотила руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но ей подвернулась лишь высокая стопка книг, которая, естественно, развалилась.
Клер упала и с такой силой ударилась о пол, что в глазах засверкали искры. Когда это ощущение прошло, она увидела, что Мирнин держит ее за плечи, а его лицо всего на расстоянии нескольких дюймов.
— Не делайте этого! — взмолилась он. — Мирнин, не надо! Я вам друг! Я не причиню вам вреда!
Она понятия не имела, почему говорит именно это, но, как оказалось, попала в точку. Его глаза расширились, и внезапно безумное мерцание в них погасло, слезы хлынули потоком. Клыки исчезли, и Мирнин со смущенным видом мягко похлопал ее по щеке.
— Дорогое дитя, что ты здесь делаешь? — заговорил он. — Это Амелия заставила тебя прийти? Ей не следовало так поступать. Ты такая юная, такая добрая. Скажи ей, что больше не будешь приходить ко мне. Я не хочу причинить тебе вред, но это выше моих сил. — Он постучал себя по лбу. — Она предает меня — тупая, тупая плоть. — Удары по лбу стали сильнее, слезы струились по щекам. — Мне нужен ученик, но только не ты. Не ты, Клер. Ты слишком юная и беззащитная. Рядом с тобой во мне пробуждается зверь.
Он встал и отошел от нее, цокая языком при виде осколков стекла и валяющихся на полу
Чуть в стороне стоял Сэм. Она не заметила его появления, и он не сделал ничего, чтобы спасти ее.
— Он болен, — сказала Клер.
— Болен, болен, да, я болен, — пробормотал Мирнин, спрятав лицо в ладони, как будто у него раскалывалась голова. — Мы все больны. Все обречены.
— О чем он? — спросила Клер Сэма.
— Так, ни о чем. Не слушай его.
Мирнин поднял взгляд и оскалил зубы. Его глаза злобно сверкали, но безумия в них не было. Ну почти.
— Они не скажут тебе правду, лакомый кусочек. А я скажу. Мы умираем. Семьдесят лет назад…
Сэм отодвинул Клер себе за спину; впервые со времени их знакомства у него сделался по-настоящему угрожающий вид.
— Мирнин, заткнись!
— Нет. — Хозяин вздохнул. — Я достаточно долго молчал — настало время сказать правду. — Он поднял покрасневшие, полные слез глаза. — Девочка моя, понимаешь? Наша раса умирает, и я не знаю, как помешать этому.
Растерявшаяся Клер не знала, что сказать. Сэм повернулся к ней, по-прежнему излучая ярость.
— Не обращая на него внимания. Он сам не знает, что несет. Нам пора идти — пока он не вспомнил, что собирался сделать. Или не забыл, чего делать не следует.
Мирнин сидел, пытаясь сложить вместе два куска разбитой стеклянной трубки. Естественно, ничего не получалось; он выронил осколки и уткнулся лицом в ладони. Его плечи дрожали.
— Разве ему не следует помочь? — спросила Клер.
— Тут ничем не поможешь, — голосом, полным скрытого гнева, ответил Сэм. — Лекарства от этой болезни не существует. И ты больше не вернешься сюда — если я буду в состоянии помешать этому.
6
По дороге домой Клер сдерживалась изо всех сил, но вопросы буквально распирали ее, и в конце концов она не устояла.
— Он ведь правду сказал, да? Существует какая-то болезнь. Амелия пыталась внушить мне, что не создает новых вампиров, поскольку не считает нужным, но на самом деле это не так? Никто из вас не способен на это. Она единственная не больна.
В мерцании огоньков приборной доски лицо Сэма выглядело напряженно-спокойным. Ехать в таком автомобиле было все равно что лететь сквозь космос; сильно тонированные стекла совсем не пропускали света, так что Сэм и Клер находились как будто в своей собственной карманной вселенной. По радио звучала классическая музыка — что-то легкое и мелодичное.
— Наверное, бесполезно просить тебя замолчать?
— Похоже на то, — с сожалением ответила она. — И я не оставлю попыток выяснить правду.