Полночная любовница
Шрифт:
Лоретта вскочила.
– Ты думаешь! Ты думаешь! – закричала она. – Нет! Она погибнет! Я мечтала обеспечить ей респектабельную жизнь, и теперь все пойдет прахом! – Ей хотелось рвать на себе волосы. Хотелось вцепиться в волосы Кону. Как он мог поступить настолько глупо? Настолько эгоистично?
Он протянул к ней руку, но она отступила.
– Послушай меня. Я могу сделать ее своей подопечной. Никто ничего не узнает. Когда мы поженимся...
– Что? Мы никогда не поженимся! Я никогда, ни за что на свете не выйду за тебя! Я ненавижу тебя, как ты только что сам сказал! – Лоретта в отчаянии сорвала с себя шляпу и швырнула на землю. – У
– Это наша дочь, Лоретта. Я лишил себя возможности знать Джеймса, но больше не совершу этой же ошибки теперь, когда знаю, что у меня есть дочь. Я не брошу двоих детей. Я надеялся, что пока мы все будем жить тут, нам с Джеймсом удастся подружиться. Надеюсь, ты поможешь мне с ним.
– Я? Твоя любовница? Ты совсем с ума сошел?!
– Я знаю, он считает тебя кем-то вроде тети, Лори. Он говорил о тебе на прошлое Рождество, хотя ты ни разу не удосужилась хотя бы намекнуть, что вы с Марианной были подругами, – тихо проговорил Кон. – Хотя я знал, что ты знакома с ним и дружишь с Марианной. Что ты знала ее.
Он ждал, что она почувствует себя виноватой. Напрасно. Она умалчивала о прошлом не без причины.
–Он восхищается тобой, уважает тебя. – Кон устремил взгляд в пространство. – Так много секретов. Я покончил с секретами, Лори. Покончил. Моя жизнь слишком долго была полной неразберихой, но больше я не хочу так жить. Я люблю тебя. Люблю своих детей. Пожалуйста, дай нам шанс.
Лоретта сжала кулаки и зашагала взад-вперед по вершине холма. Ничто не заставит ее теперь спуститься к этому серебристо-серому дому. Ничто.
– Я еду домой. Я не могу – не буду – участвовать в этом смехотворном семейном воссоединении. Беа хорошо так, как есть. Я ее к-кузина. Это все.
– Ты боишься?
Лоретта зыркнула на него. Как бы ей хотелось стереть эту спокойную озабоченность с его лица! Он выглядел таким... полным надежды, таким понимающим. Он ничегоне знает.
– Ох, какой же ты дурак! Мне пришлось отказаться от нее. Я отказалась от собственного ребенка! Разумеется, я боюсь. Она никогда не простит меня. Я сама не могу себя простить. – Она громко всхлипнула и оттолкнула его, когда он попытался утешить ее. – Ты все испортил. Все. Мне наплевать на долги брата. Найди его и засади в тюрьму. Выброси меня из Винсент-Лоджа. Я стану еще чьей-нибудь любовницей. Все равно это единственное, что я хорошо умею. Ты снова разбил мою жизнь, Десмонд Райленд. Я больше никогда не желаю тебя видеть.
Она развернулась и, спотыкаясь, побежала вниз с холма, на который они поднялись.
Кон подхватил ее, когда она подвернула лодыжку и начала падать. Он держал ее до тех пор, пока она не выплакала все слезы, насквозь промочив ему рубашку. Опять он все сделал не так. Он надеялся, она будет счастлива провести с Беатрикс целое лето вместо какой-то жалкой недели. И упомянул о браке. То, что он никогда не перестает думать об этом, не означает, что Лоретта разделяет его мнение. Но ненавидеть его она не может. Это было бы слишком жестоко.
– Ты все спланировал, да? – резко спросила она. – Сначала разорил брата, потом подкупил Беатрикс. Что ж, в этот раз ты не получишь то, что хочешь, Коновер.
Он почувствовал, как задергался мускул на щеке.
– Я никогда не имел того, чего хочу!
– Ты мог отказать мистеру Берриману.
Он хотел сказать. Намеревался. Но когда двенадцать лет назад он пришел
Теперь он полон решимости объясниться, если это хоть как-то возможно.
Кон убрал руки с ее плеч.
– И что бы тогда было с моими арендаторами? Целых две деревни, черт побери!
– Вы сделали свой выбор, милорд. – Лоретта вытерла лицо дрожащей рукой. Он никогда не видел ее такой разгневанной. И она по-своему права. Они могли тогда вместе убежать. Но смог бы он примириться со своей совестью? А она? Он снова привлек ее к себе:
– Послушай себя, Лоретта. Ты забыла о своей роли во всем этом. Одно твое слово, и я бы бросил Марианну у алтаря. Одно слово. Вздох. Я все время надеялся, что ты скажешь что-то, сделаешь что-то. Но тогда ты молчала. Ты знала, что я делаю то единственное, что мог сделать. Твоя сила придала мне сил пройти через это.
Она не встречалась с ним взглядом.
– Тогда я не знала о Беатрикс.
– Как и я, любовь моя. И теперь знаю только благодаря Марианне. Ты бы ни за что не сказала мне. – Он увидел, как ее бледные щеки вспыхнули. – Марианна проявила удивительную доброту к нам обоим, написав то письмо, ведь она должна была ненавидеть меня за то, что я бросил ее одну с ребенком.
Лоретта покачала головой:
– Она любила тебя.
– Невозможно. Я спал с ней не больше месяца. Я почти не разговаривал с ней, избегал ее, как только мог. Я был отвратительным мужем, уверяю тебя.
– Не имело значения. Она сама говорила мне, что любит тебя. Она даже восхищалась твоей гордостью.
– Моя гордость стоила мне сына. – Кон отпустил ее и сам начал вышагивать туда-сюда. – Мы не можем, как бы сильно ни хотели, изменить прошлое.
– Как не можем вернуться к нему, Кон. Я никогда не выйду за тебя.
Он остановился:
– Почему?
– Я больше не та беспечная девочка. А ты не наивный мальчик. Подумай, что ты сделал, чтобы привезти нас сюда, Кон, и скажи, разве ты не самый безжалостный из людей?
– А чего ты хотела от меня, Лори? Чтоб я притворялся, что не люблю тебя?
– Если б ты любил меня, то не угрожал бы таким позором. Ты сделал меня своей любовницей.
– Только потому, что ты наотрез отказалась выйти за меня.
– Я могла бы согласиться. После приличествующего периода траура. Как только мы пришли бы к какому-нибудь соглашению относительно Беатрикс.
Кон дивился на нее. Она выглядела сейчас такой спокойной, хотя всего несколько минут назад горько рыдала у него на плече. И всегда была такой невозможно упрямой. Этот последний год она всеми правдами и неправдами избегала его, устремляя свой небесно-голубой взгляд куда-то над его правым ухом, когда им случалось встретиться лицом к лицу.- Выскальзывала в двери, как только выясняла, что он присутствует среди гостей. В качестве защиты окружала себя хихикающими женщинами. Если бы он был терпелив, смог бы завоевать ее? Ему казалось, он и так терпел слишком долго. Ее отняли у него на целых двенадцать лет.