Полночный пепел

Эдриан Лара

Он подчинит ее себе.

Заставит повиноваться его воле.

Здесь и сейчас.

Овладеет ею раз и навсегда.

Сдавливая огненную силу, он слышал ее разъяренный рокот, ощущал лихорадочные всплески жара, который медленно терял свой накал — остывал. Краем глаза он видел, как пламя постепенно отступает, опускаясь на дно пропасти, но продолжал сжимать его.

Затем повернулся лицом к еще судорожно рвущимся вверх оранжевым всполохам и взревел:

— Нет! Я твой хозяин! Отныне ты подчиняешься

мне!

В этот момент любовь Клер придавала ему силы и решимости. Он должен был защитить ее. Защитить во что бы то ни стало. Любовь превратилась в его силу, способную подчинить разрушительный огонь.

Ее любовь пульсировала в его венах, в крови, связавшей его с Клер навсегда. Давала надежду, что в один прекрасный день его проклятие станет его благим даром. И вдруг он почувствовал уверенность, что после стольких десятилетий страха, который он испытывал перед огненной силой, она из разрушителя превратится в его друга и помощника.

Андреас цеплялся за надежду и веру и гасил огонь, заставляя его силой воли, а не своим страхом или презрением к самому себе уйти на дно пропасти. Где-то внутри него формировалась несокрушимая твердость, подчиняющая пламя.

Победный крик вырвался из груди Райхена, когда последняя искра угасла. Огонь исчез во мраке пропасти. Дым рассеялся.

Андреас открыл глаза и приподнял голову, но вместо узкого каменного хребта увидел кровать и прижавшуюся к нему Клер, которую он продолжал закрывать своим телом, словно мрачный сон еще продолжался.

Он погладил ее по щеке:

— Клер, ты в порядке? Открой глаза, милая.

Клер не отвечала.

Паника толкнулась в грудь острым камнем. Он позвал Клер громче, с тревогой глядя на ее вялое безжизненное тело, на разметавшиеся черные волосы, упавшие ей на лицо. Андреас схватил ее за плечи и легонько встряхнул:

— Клер, проснись.

И снова в груди кольнуло болью, когда он прижался губами к ее потрескавшимся приоткрытым губам. Она была такой слабой… словно умирала от голода. Андреас догадался, в его крови отозвалось ее состояние — она действительно испытывала страшнейший голод.

«Сколько же я спал?» — повторил он тот же вопрос, что и во сне. И вспомнил, как Орден отправился к логову Драгоша. Вспомнил, как он испепелил Вильгельма Рота. Как взлетел на воздух бункер Драгоша. Вспомнил ужас на лице Клер, когда он вышел из пламени, сам пылая огненным коконом. Вспомнил ее смелость, с которой она рванулась к нему, не давая ему умереть.

Он пытался вспомнить, что было дальше, — и не мог.

Он пролежал в забытьи несколько дней? Неделю? Сколько?

Сколько времени Клер провела вместе с ним в пространстве бессознательного сна, жертвуя собой ради него?

— Клер, пожалуйста, открой глаза. Скажи, ты слышишь меня. — Андреас

гладил ее по лицу, голове, прижал к себе, слушая слабые удары сердца. — Скажи, что ты со мной. Я не хочу тебя терять.

Но Клер не отвечала. Ее тело было холодным, дыхание трепетало слабой прерывистой нитью.

Райхен уловил звук приближающихся шагов за открытой дверью комнаты, но все его внимание сейчас сосредоточилось на Клер. Ее нужно было привести в чувство. Он услышал тихий удивленный возглас у себя за спиной и еще голоса — мужские, женские.

— Черт возьми, — произнес Тиган, его возглас нестройным хором подхватили остальные мужчины.

Андреас не знал, чертыхнулся Тиган по поводу его пробуждения, или погасшего пирокинетического огня, или по поводу состояния Клер, чье обмякшее тело он держал в объятиях. Райхен повернул голову и увидел стоявших у двери Лукана, Тигана и еще нескольких воинов и их подруг. Тесс и Саванна держали в руках трубки и пластиковые мешочки с физраствором, за ними маячил Гидеон с каталкой, привезенной из лазарета.

— С Клер что-то не так, — хрипло пробормотал Андреас, чувствуя, как холодеет от ужаса.

— Позволь нам помочь ей, — мягко сказала Тесс, показывая ему трубки.

— Слишком поздно, — возразил Райхен, отчетливо понимая, что реанимировать Клер медицинскими средствами уже нельзя.

Ей нужна кровь.

И если раньше Андреас боялся причинить ей зло, боялся, что его любовь недостаточно сильна, чтобы защитить ее от бушевавшего в нем огня, сейчас он был абсолютно уверен: он единственный, кто может спасти Клер. Он зарычал, когда воины сделали попытку переступить порог комнаты, словно они собирались отнять у него Клер.

Она принадлежит ему. Только ему и навсегда.

— Вернись ко мне, — прошептал он, затем поднес ко рту запястье и вонзил клыки глубоко в плоть.

Кровь текла по руке, когда он поднес прокушенное запястье к безвольным губам возлюбленной.

— Пей, Клер, — прошептал Андреас, приподнимая ее голову. Его не смущало, что он должен был упрашивать Клер, что при сакральном акте присутствует много посторонних, наблюдающих за ними в напряженном молчании. — Пей. Клер. Пожалуйста, ты должна…

Слабое движение ее языка вызвало у Райхена сильнейшее содрогание. Клер сделала первый неуверенный глоток, губы плотнее прижались к ранкам, втягивая теплую силу жизни. Его кровь даст ей силы и неувядающую молодость.

Его кровь сделает Клер его парой навечно.

— Андре, — едва слышно пробормотала Клер, с трудом приподнимая веки. — Я так за тебя боялась. Думала, потеряла тебя навсегда.

— Этого никогда не будет, — тихо сказал Андреас. — Никогда.

Ее губы дернулись в слабой улыбке и снова припали к ранкам.