Полночный прилив
Шрифт:
– Готов обсудить. Хочешь воскреснуть по-настоящему? Заново получить дар жизни? Отомстить тому, кто проклял тебя?
– Это я уже сделала.
– Хорошо. Скажу честно, я не удивлен. А кто был виноват?
– Герун Эберикт.
– Замечательно. Кстати говоря…
– Он – одна из твоих целей?
– Похоже на то.
– Я не одобряю убийства. Да и убить его очень непросто.
– Я не прошу его убивать. Только украсть состояние.
– Герун Эберикт стал еще наглее.
– Верная оценка.
– Допустим, восстановить
– Не надо ничего допускать, Шурк. Здесь важнее, кто занимается нарушением упомянутого статус-кво. Финадд перестал сдерживать свои аппетиты.
– Ты – одна из его целей, Тегол?
– Пока точно не знаю.
– Серьезная задачка – справиться с охраной его поместья.
– Не то слово.
– По поводу моей платы… Я вовсе не хочу жить снова. Но не хочу и умереть окончательно. Нет, я хочу гарантии подобия жизни.
Тегол задрал брови.
– Я хочу, чтобы моя кожа сияла осязаемой упругостью. Я хочу темные манящие глаза. Блестящие волосы. Новую одежду, и чтобы меня сопровождал цветочный аромат. И хочу снова чувствовать удовольствие.
– Удовольствие?
– Сексуальное.
– Может, все дело в компании…
– Не смеши меня.
– Будешь харкать?
– Тебе лучше не видеть, Тегол Беддикт. Тут тоже надо что-то сделать. Этой речной воде три года.
– Мне вот интересно, как у тебя получается говорить без дыхания?
– Не знаю. Я могу набрать воздух в глотку.
– Ладно, кое-что мы поправим легко, хотя нужно соблюдать осмотрительность. Остальное, например пробуждение удовольствия, сложнее.
– Обойдется недешево.
– Я уверен, что Герун Эберикт с радостью заплатит.
– А если потребуется все, что у него есть?
Тегол пожал плечами.
– Милая, деньги во всем этом не главное. Я вообще собирался выбросить их в реку.
– Я бы и себе взяла.
– Не смеши меня, Шурк. Серьезно.
– Почему?
– Потому что такой смех заразителен.
– А. Поняла.
– Приходи завтра ночью, мы сделаем из тебя новую женщину.
– Мне бы пахнуть по-новому.
– Не беспокойся. Я знаю людей, которым это по плечу.
Воровка спустилась по наружной стене дома. Тегол, стоя на краю крыши, наблюдал за ней; когда она добралась до переулка, он позволил себе закатить глаза. Затем повернулся и направился к постели.
И тут же услышал голоса внизу. Бугг говорил удивленным, но не испуганным тоном. И говорил достаточно громко – чтобы предупредить Тегола, если вдруг Шурк засиделась.
Тегол вздохнул. Насколько лучше – проще – жилось всего несколько недель назад! Когда не было никаких планов, схем, задач. А теперь – чуть шевельнулся, и все сразу захотели тебя увидеть.
Скрипнула лестница, и появилась темная фигура.
Тегол не сразу узнал его и на мгновение поднял брови,
– Вот так неожиданность.
– Твой прислужник, похоже, точно знал, что ты не спишь. Каким образом?
– Дорогой брат, таланты Бугга поистине сверхъестественны.
Брис подошел к постели и рассмотрел ее.
– А если идет дождь?
– Увы, приходится спускаться в комнату. И страдать от непрерывного храпа Бугга.
– Так вот из-за чего ты спишь на крыше?
Тегол улыбнулся, потом сообразил, что в темноте улыбка Брису не видна. Впрочем, и к лучшему.
– Королевский поборник… Я ведь тебя не поздравил. Поздравляю.
Брис не шелохнулся.
– Ты часто посещаешь склеп? И вообще – посещаешь?
Сложив руки на груди, Тегол обратил взор на канал. Расплывчатое сияние отраженных звезд ползло через город.
– Прошли годы, Брис.
– С того дня, как ты приходил последний раз?
– Со дня их смерти. Мы по-разному чтим их память. Семейный склеп? – Тегол пожал плечами. – Подземная комната с каменными стенами, в которой нет ничего важного.
– Понятно. Хотелось бы знать, Тегол, как именно ты чтишь их память?
– Ты и не представляешь.
– Не представляю.
Тегол потер глаза, только сейчас ощутив усталость. Процесс мышления отнимал уйму энергии – приходилось признать, что он давно не практиковался. Разумеется, мозг занимался и другими вещами, даже более утомительными. Вспоминал братьев, давних знакомых, проверял вновь начищенные доспехи, припрятанное оружие, старые приемы – казалось, забытые, но в действительности просто спящие.
– У нас праздник, Брис? Я что-то пропустил? Были бы у нас кузены-кузины, дяди-тети, племянники-племянницы, мы могли бы собраться. Посидеть на пустых стульях, где когда-то сидели мать и отец. Осознать правду – что мертвые говорят в тишине и поэтому никогда не оставляют нас в покое…
– Мне нужна твоя помощь, Тегол.
Он поднял глаза. В темноте было трудно разобрать выражение лица брата.
– Дело в Халле, – продолжал Брис. – Он нарвется, и его убьют.
– Скажи мне, – прервал Тегол, – ты когда-нибудь задумывался, почему ни один из нас не нашел жену?
– Я говорю тебе…
– Все просто – из-за нашей матери, Брис. Она была слишком умна. Странник меня подери, что за недомолвки. Вовсе не отец занимался нашими финансами.
– А ты ее сын, Тегол. Куда больше, чем я или Халл. Когда я смотрю на тебя, когда слушаю, мне трудно следить за твоими мыслями. Но при чем тут…
– Наши фантастические надежды, Брис. Мы пытаемся. Все мы пытались, правда?
– Проклятье, Тегол, к чему ты клонишь?
– К Халлу, конечно. Ты ведь о нем пришел поговорить? Хорошо. Он встретил женщину. В каком-то смысле умную, как наша мать. Или, вернее, это она его нашла. Величайший дар для Халла. А он даже не понял этого, хотя держал буквально в руках.